Когда солнце было еще высоко.
Она была в квартире одна. Думала. Думала о своей жизни, в которой не осталось места светлому. Отношения с миром были на той грани, когда должен взаимодействовать с другими, что-то отвечать и что-то делать , но нет сил и желания.
Редкие дни, конечно, случались, все казалось не так плохо, но потом приходила темнота, колючая, жнучая и мысли снова возвращались на круг.
Мысли о собственной вине, неприглядных, иногда и вовсе отвратительных поступках. Чтобы получить немного света, приходилось с темнотой торговаться. Искать светлые моменты, которых уже почти не было, и поднимать их, как факел, чтобы заставить темноту отступить. Но с каждым разом уговоры и торговля были менее успешны и темнота побеждала. Чаще и чаще.
Она понимала, что ещё немного, и света больше в ее жизни не будет. Иногда ей казалось, что темнота не такая уж и плохая вещь. Сдаться - и наступит долгожданный покой; признать все грехи, вину - и погрузиться в темноту. Но в глубине души что-то снова восставало против согласия на темноту, и бег по кругу продолжался. Характер у нее все-таки есть. Признавали все, говорили, что она-очень жёсткий человек. И только она сама знала, что стоит перестать быть жёсткой, разрешить себе делать отвратительные поступки и не спрашивать с себя за них по полной, беспощадно и жестко, сразу придёт темнота, и уже не будет нужды ходить мыслями по кругу. И на последнем этапе снова начинала борьбу с собой. Поэтому не позволяла своему мозгу останавливать работу. Ни днем,ни ночью. Ночь была почти всегда спасением, потому что через ослабевший контроль мысли проходили, но безопасно, трансформируясь в причудливые цветные сновидения. Во снах она была другая. Слабая. Проснувшись, отряхивала это чувство и снова становилась жёсткой, возвращаясь в свой мысленный круг. Измотанная бесконечным пережевывание собственных поступков, мысленно в очередной раз себя осудив, она встала с кресла с деревянными подлокотниками. Кресло было старым, но в противовес новым моделям, красочная реклама которых обманывала, обещая мыслимый и немыслимый комфорт, именно это старое кресло с деревянными боками давало ощущение последнего, что стабильно в мире. Надев тапочки, она подошла к окну. Солнце стояло высоко над горизонтом.
Придётся чем- то занять руки, иначе бег мыслей станет до боли невыносимым.
И в этот самый момент её внимание привлекло движение за окном.
На дороге, в центре проезжей части, стоял человек в плаще и смотрел прямо ей в глаза. Поймав её взгляд, он улыбнулся, и от улыбки этой , она вся похолодела. Страх сжал сердце и, впервые за много лет, она поняла ,что бег мыслей остановился.
Поспешно шагнула назад от окна. Но уже через секунду прильнула к стеклу снова ,страшась не найти ответного взгляда. Человек поднял руку в перчатке и поманил её к себе. Улыбка на его лице никуда не исчезла и её опять пронзил страх. Она отошла от окна, зачем-то надела шарф и спустилась по лестнице. Улица обдала её ярким светом, звуками и запахами дня. Люди вокруг спешили по своим будничным делам, машины шурша колёсами, подавали сигналы, и все это вместе никак не задевало человека в плаще, словно он не был частью дня. Также улыбаясь он манил её к себе. Сделав два нерешительных шага, она остановилась и вдруг услышала внутри себя голос, мягко и бархатисто проникающий во все уголки её тела: Я ЖДУ ТЕБЯ... Вкрадчивый голос ложился мягко отодвигая все посторонние звуки: Я ЖДУ ТЕБЯ... И она шагнула. В 8 вечера в городской морг доставили тело неизвестной молодой женщины. Патологоанатом взглянул на тело привычным взглядом много видевшего человека и вдруг остановился: на головы умершей был вытатуировано черное кольцо, а на лице была счастливая улыбка. Солнце заканчивало свой дневной путь в городе.
