Сегодня часто приходится выслушивать мнения, согласно которым давнишний контракт с итальянцами на строительство автозавода был ошибкой. Обычно говорят о том, что выбрали, мол, не того партнера – надо было ориентироваться на французов. А отдельные олигархи договорились до того, что никакой завод нам вообще был не нужен – проще было продавать металл за рубеж.
Спорить с олигархами не будем. Им нет никакого дела до того, что автомобильная промышленность – это одна из тех отраслей, которые являются лидером развития экономики. Именно автомобиль часто становится конечным звеном в длинной цепочке предприятий народного хозяйства: металлургии, нефтехимии, текстильной промышленности, электронике и так далее. Поэтому создание и выпуск современного автомобиля, хоть итальянского, хоть французского, ведёт к оживлению и модернизации целого ряда секторов экономики. И крайне важна локализация производства: надо, чтобы как можно больше комплектующих производилось внутри страны.
Автомобили мы выпускали и до строительства ВАЗа. Но ГАЗ, ЗИЛ, АЗЛК при этом не могли обеспечить население необходимым количеством личных автомобилей. К тому же наш автопром уже откровенно отставал от иномарочного уровня. Делать ставку на собственную разработку чего-то «эдакого» – массового, надежного и современного – было бы неразумно. А то, что получилось бы в итоге, вряд ли дало бы толчок развитию смежных отраслей народного хозяйства СССР. Именно поэтому и сделали ставку на иностранцев. Пусть и не совсем на тех, на кого, может быть, следовало бы. Договор от 4 мая 1966 года об участии итальянской компании «Фиат» в создании автомобильного завода в СССР предполагал полное техническое оснащение со стороны западных коллег, а также обучение советских специалистов новым технологиям.
Это решение, в любом случае, оказалось верным хотя бы потому, что встряхнуло всю промышленность страны. Автомобильчик, казавшийся многим какой-то дорогой и непрактичной игрушкой, произвел настоящий фурор среди потребителей. Если первые очередники, ждавшие возможность купить «Москвич», с презрением рвали открытки, предлагавшие им получить какие-то «жигули» (раздражало даже название машины), то буквально за несколько месяцев все изменилось. Скептики по инерции воротили от новинки нос, а те, кому довелось хотя бы посидеть в новой «игрушке», а уж тем более прокатиться на ней, испытали шок. Для советского человека это была полноценная иномарка – прежде он такого, в общем-то, не видел. Мягко закрывающиеся двери, пускающийся с полпинка моторчик, отличная печка, великолепный салон, шикарная динамика – все это было прорывом в будущее. На дороге «жигули» откровенно портили настроение всем остальным, с легкостью обгоняя любых таксистов. И рыночная ситуация изменилась: самой желаемой покупкой стали уже «Жигули».
Появление «жигулей» было необычным еще и потому, что по стране возникла сеть фирменных вазовских станций по их обслуживанию. Это позднее они будут вызывать шквал проклятий в свой адрес, но задумка была вполне правильной, да и проблем поначалу не было. Новая веха в развитии нашего автопрома принесла еще и резкое увеличение числа производимых машин, причем их качество долгое время было эталонным для всей страны. Само собой, что вазовские машинки уверенно продавали за рубеж, принося валютную выручку и даже какое-то признание.
Цена машинки в 5500 рублей была шоковой – всем почему-то казалось, что она будет гораздо дешевле. Но в итоге получилось почти по Остапу Бендеру: именно такой автомобиль стал со временем восприниматься уже не как роскошь, а как достойное средство передвижения. Очереди были огромными – эта тенденция сохранялась практически до развала СССР, когда к нам хлынули иномарки всех возрастов и мастей.
Строительство ВАЗ позволило в какой-то мере решить нереальную, казалось бы, задачу – сделать автомобиль товаром массового потребления. В СССР фактически возник полноценный автомобильный рынок, ориентированный на среднего покупателя. Сегодня ВАЗ барахтается, как может, но все еще остается на плаву, практически в одиночку выступая как противовес импорту. Спасибо ему за это.
