Истинное желание (ч.2)
Он зарылся руками в своих редких, жидких волосах. Залился истерическим смехом и откинулся на кровать.
Дверная ручка задёргалась. За стуком в дверь последовал взволнованный голос Жени:
– Гена, у тебя всё хорошо? Ты чего там закрылся?
Он подскочил, открыл дверь и вышел, держа ладонь на ручке:
– Да, всё в порядке. Я просто… Просто поставил телефон на зарядку. Иди, я сейчас.
Он замешкался и подумал, что ему сейчас необходимо сбросить напряжение. Рассматривая бедра своей жены в обтягивающем платье, он сказал ей вслед:
– Хотя знаешь, иди сюда.
Она нехотя развернулась и подошла, начиная закипать:
– Я что, тебе туда-сю…
Гена не стал дослушивать и жадно впился в её губы своими губами. Оба начали страстно дышать. Он грубо задрал ей платье и начал лапать её бедра, упирая её в дверной косяк. Женя приглушённо простонала, но в следующий миг жарко зашептала:
– Гена, там же гости в зале.
– Подождут.
– Но, это совсем...
Гена притронулся к метеоритному камню на груди и сказал, глядя в глаза жене:
– Ты всегда будешь делать только то, что я говорю.
– Хорошо, – мгновенно ответила Евгения.
Разгоряченный Геннадий вышел в зал в распахнутой рубашке, с бугорком в штанах. И, схватив камень на груди, уверенным голосом обратился к присутствующим:
– Спасибо, что пришли. Расходитесь по домам, – он указал пальцем на входную дверь, а затем перевёл палец на спящего в коматозе Виктора. – И этого с собой заберите.
Он развернулся и, напоследок, кинул им через плечо, продолжая сжимать метеорит:
– И мусор с собой захватите.
Геннадий вошёл в спальню, раздеваясь на ходу и, стесняясь, прошептал камню:
– У меня будет стоять всю ночь.
Затем он лёг в постель, подозвал жену. Сгорая от нетерпения, Гена задрал Жене платье, содрал нижнее белье и резко вошёл. Он чувствовал себя властелином вселенной и испробовал в постели всё, что хотел и мог себе представить. Плоть билась о плоть – похабно и без души.
На всю ночь его не хватило, и он уснул изможденный после 10-минутного секса.
Так он и спал всю ночь, ворочаясь от мешающей спать, непрекращающейся эрекции. Она закончилась только под утро.
Телевизор неустанно разговаривал сам с собой. Евгения всё время смотрела на мужа, пока он спал, и ждала указаний. Так прошла ночь.
Гена проснулся в ужасном физическом состоянии, невыспавшийся. Голова гудела. Он запомнил, что ему снился прекрасный сон, про деньги, власть, похоть и желания.
Геннадий повернул голову в сторону жены и вздрогнул. На него смотрела мегера с растрепанной причёской, размазанным макияжем и тёмными мешками под глазами.
– Ты чё? – Гена моментально проснулся. – Ты чё так пугаешь? Иди в порядок себя приведи.
Евгения послушно встала и направилась в душ. Гена сел на кровати, поискал взглядом на полу тапки и обнаружил на шее амулет из метеорита, который ему вчера подарил Сергей. Он резко подскочил к сейфу и открыл его. Увидел, что тот плотно набит деньгами и мелочью Кирилла. Вчерашняя реальность всплыла на поверхность сознания. Звериная улыбка натянулась на лице.
Гена сходил в туалет. Умылся на кухне, над грязной посудой. Включил чайник и закурил прямо на кухне – кто ему теперь возразит?
Насыпал растворимый кофе в кружку с надписью «Лучшему бухгалтеру». Задумался. Взялся за талисман с мыслями: «Лучшему бухгалтеру давно пора стать лучшим главным бухгалтером. Лучшим среди главных? Или главным среди лучших?».
– Пусть меня повысят!
Преисполненный важности Геннадий задумчиво мечтал о том, как переставит мебель в новом кабинете.
Идиллию нарушил телефонный звонок брата:
– Здарова, Геныч. Ну как ты, болеешь?
– Привет, немного есть.
– А я что-то совсем не помню как вчера домой добрался. Ещё и мешки с собой какие-то мусорные припёр – совсем уже башню снесло.
– Старость – не радость, как говорится, – подколол старшего брата Гена.
–Ага… Слушай, можно у тебя денег занять на пару месяцев? Я понимаю, как ты к таким вопросам относишься, но…
Я это…вчера зарплату получил и, видимо, по дороге домой где-то её потерял…всю. Может у меня пьяного отобрали. Вообще дороги не помню. Хорошо, хоть тебе успел кое-что в конверт положить.
– Хорошо, – подтвердил Гена.
– В общем, можешь тысяч пятнадцать одолжить?
– Саш, ну я не знаю. Я вот тоже на день рождения столько потратил…
– Ладно, извини за просьбу. Пока, – в голосе брата чувствовалось сожаление.
– Пока.
Геннадий задумчиво посмотрел на кипящий чайник.
«Так, ну свои деньги я ему занимать не буду. Как говорится, дай человеку рыбу, и он поест, а если дашь удочку, то…как там дальше? Да неважно. Надо не денег занять ему, а проблему решить. Точно!».
– Пусть все проблемы моего брата решатся! – взялся за талисман Гена. Ему стало казаться, что камень уменьшился. Наверное, показалось. Так часто его трёт, что уже кажется.
Он представил, как ему звонит брат и через некоторое время хвастается, что все проблемы разрешились сами собой. И сам себя мысленно похвалил:
«И я ему даже не скажу, что это я сделал. Как же это благородно!»
Сияющий и довольный собой Геннадий насыпал в кружку сахар.
Телефон вновь зазвонил, на этот раз высветился номер директора их фирмы:
– Геннадий, здарова.
– Здравствуйте, Андрей Борисович.
– С прошедшим тебя.
– Ага, спасибо.
– Слушай, тут ситуация такая. Лариса Ивановна умерла.
– Что? – удивился Гена.
– Да, ситуация грустная, конечно. Но с другой стороны, думаю тебя на её место поставить. Квартальный отчёт на носу, поэтому дело срочное. Завтра жду тебя пораньше в офисе.
– Я… Конечно, Андрей Борисович! Всё будет в лучшем виде! – воодушевленно воскликнул Геннадий.
– Ну всё, добро. Давай, до завтра.
– Ага, добро. До завтра. – повторил за начальником он.
Глаза Геннадия восторженно расширились. Где-то на задворках сознания ему было жаль вредную Ларису Ивановну. Но в авангарде мыслей были, конечно же, мысли о повышении. На радостях он взял кружку с надписью «Лучшему бухгалтеру», в которую так и не залил кипяток, и с места кинул в мусорку у стены. Кружка разбилась о пустое дно.
– На счастье! – прокомментировал Геннадий и взял другую кружку без надписей. Снова достал пакет с растворимым кофе, но содержимое в пакете закончилось.
Тогда он убрал телефон в халат. Надел подаренные братом тапочки и вышел на лестничную клетку. Подошёл к соседской двери приложил к ней руку, в другой сжал камень.
– Открой дверь, – негромко сказал Гена, обращаясь мысленно к соседке.
Замок в двери щёлкнул через несколько секунд. Он прошёл мимо тупо уставившейся на него молодой соседки в домашнем топе и коротких шортиках. Прошёл на кухню. Хотел поискать кофе, но увидев открытый холодильник взглянул на содержимое: майонез, помидоры, огурцы, листья салата, соевый соус, кастрюля с гречкой, банки с соленьями, худая пачка кетчупа, ананас.
– О! Света! – крикнул он в коридор соседке. – Почисти мне ананас!
На кухню зашла ошарашенная соседка Света. Студентка 4-го курса юридического института. Она не могла соревноваться в красоте с Евгенией, но могла соревноваться в молодости. Света собиралась на первый день подработки в адвокатскую контору, когда к ней ворвался Геннадий. Она дрожащим голосом спросила роющегося у неё в холодильнике, неприятно пахнущего мужика:
– Что? Вы что здесь делаете?..
– Не понял, – борзо бросил Гена в пространство. Затем понял, притронулся к небольшому метеориту на шнурке и повторил:
– Светочка, я говорю, ананас мне почисть и красиво нарежь.
Страх пропал из глаз Светы, её лицо наполнилось безразличием. И она покорно прошла мимо Гены к холодильнику, открыла его. Геннадий, воспользовавшись моментом шлёпнул её по ягодицам. Света достала ананас и понесла к раковине. Её движения напоминали движения робота или зомби.
– Выпить есть у тебя? – спросил Гена, нахально расхаживая по чужой кухне и всматриваясь в полки кухонного гарнитура.
– Да. Слева от плиты, – ответила Света бесцветным голосом.
Гена наклонился к дверце кухонного шкафчика и у него щёлкнуло в пояснице.
– Ай-ай-ай! – застонал Гена растирая защемление в пояснице. – Мазь дай мне!
Гена знал, что при защемлении чего-либо в организме нужно растереть согревающей обезболивающей мазью.
Света принесла мазь и протянула ему. Тот взял тюбик и поднёс к глазам, читая название.
– Мазь от прыщей? – Гена попытался разогнуться, но импульс боли прокатился по телу и скрючил его обратно. Он отшвырнул тюбик и гаркнул на девушку. – Ты что, дура? Дай мне мазь от боли. Согревающую!
Одной рукой Гена держался за камень, чтобы отдавать приказы, а второй за больную поясницу. Выглядел он, как криво слепленный глиняный чайник.
Нужно быть аккуратнее, когда празднуешь четвёртый круглый юбилей, ведь на утро проснёшься в категории сорокалетних.
Света тихо ушла. Дома у неё не было подобного. Следовательно, искать это нужно за пределами квартиры.
Гена проковылял в позе креветки в зал и аккуратно присел на диван. Он рыскал взглядом по комнате в поисках телевизора. Не обнаружив своего любимого собеседника, он обратился к талисману:
– Пусть появится телевизор!
В этот момент по стене перед ним и потолку поползла трещина. Бетонное перекрытие хрустнуло, разбрызгивая бетонную крошку и серую пыль. И в образовавшуюся дыру упал шкаф, сминаясь и треща, а за ним грохнулся, вдребезги разбившись, телевизор.
Гена вскрикнул и отшатнулся. Острый кусок шкафа расцарапал ему ногу. Рану защипало. Ковыляя и шипя от боли, он направился в свою квартиру сквозь облака пыли.
Дома всё напоминало о вчерашнем волшебном застолье. Посреди гостиной стоял стол с заветренными салатами. В центре стола царственно возвышался растаявший торт, который никто так и не попробовал. Некоторые рюмки лежали на боку, будто срубленные пешки возле шахматной доски. В прилипших к скатерти фужерах кисло дорогое вино, купленное Сашей. В ванной шумела вода. Евгения приводила себя в порядок.
Гена сел за стол и уставился в телевизор. Нажал два раза на кнопку громкости на пульте и сделал погромче на «13», чтобы было слышно сквозь шум воды. Так и не отведав ананаса, принялся за вчерашние салаты. Шёл дневной эфир новостей:
«...А также событие, которое потрясло весь город. Сегодня утром в полицию поступили многочисленные заявления от жителей дома по адресу ул. Карла Маркса, 40 о пропаже денежных средств из их квартир. За прошедшую ночь злоумышленникам удалось украсть средства из квартир целого подъезда. Однако, в органы полиции с заявлениями обратились, лишь некоторые из потерпевших. Но заявители настаивают, что соседи также жаловались на пропажу денег.
Что это было: усыпляющий газ, гипноз или техники НЛП?
Сейчас оперативники проводят следственные мероприятия на месте преступления. И они постараются найти ответы на эти вопросы.
Ну, а мы будем пристально наблюдать за ходом этого дела и сообщать вам новые подробности».
Гена побледнел. У него затряслись руки.
«Меня посадят», – подумал он сначала, но тут же вспомнил, что теперь он распоряжается безнаказанностью. – «Да нет, не посмеют».
Он сжал в руке метеорит и заявил телевизору, распорядительно махая другой рукой, воображая себя барином:
– Пусть они уезжают!
Ведущая эфира новостей рассказывала про взаимоотношения валют друг к другу, но осеклась и замешкалась:
– Да, извините… Я вынуждена прерваться… Прошу прощения. Экстренная новость в прямом эфире. Как мне сообщают сейчас коллеги, в центре города рухнул небоскрёб на Вознесенкой улице. Он также разрушил собой рядом стоящие дома. В городе объявлена чрезвычайная ситуация. Все патрули и чрезвычайные службы направлены к месту происшествия. Мы сейчас пытаемся связаться с нашим корреспондентом с места событий и…
– Э-э! Э! Чё происходит?! – Геннадий, полными ужаса глазами, наблюдал за эфиром новостей. – Я не этого хотел!
Его тело начало лихорадочно трясти, ему стало очень холодно. Он схватил небольшой камень и тыкая пальцем в экран закричал истерично:
– Я хочу это отменить! Отмени это!
У ведущей новостей потекли слёзы и она растерянно обратилась в камеру:
– Также, я… Простите… Вынуждена сообщить, что наш канал только что расформировали по неизвестным причинам… И мы… Мы прекращаем свое вещание для вас… – Телеведущая со всхлипов перешла на плач навзрыд, – Извините, пожалуйста. Я была рада вести для вас новости на этом канале. Спасибо, что смотрели нас. Прощайте.
Цветная однотонная картинка местной студии новостей сменилась на 9 разноцветных полос, правда, располагались они горизонтально. Через минуту и полосы исчезли, явив вместо себя «белый шум».
– Ааааааа! – закричал Гена, рвя голосовые связки. Он пытался что-то выразить. Какой-то вопрос, какую-то претензию. К амулету, богам или вселенной. Может быть, даже и к себе, но маловероятно. Выразительнее всего эту претензию выражал крик. Гена сполз с дивана и сжался на полу в позе эмбриона. Он истерил. Театрально, но жалко и невыразительно. Он же не актёр – бухгалтер. Главный бухгалтер, теперь.
Из оцепенения его вырвал телефонный звонок. Увидев на экране «Саша брат», Геннадий приготовился выслушивать плоды своих трудов:
– Да?
– Здравствуйте. Вы…брат Саши? – раздался незнакомый голос.
– Да, а... Кто это? – смутился Гена и поднялся с пола.
– Мне очень жаль, но ваш брат выбросился из окна.
Гена молчал.
– Его сейчас повезут в морг на Садовую, вы сможете туда подъехать?
– Я… Я вам позже перезвоню… – проблеял Гена и положил трубку, тупо уставившись в белый шум на экране телевизора.
Геннадий молчал. Вода в ванной перестала шуметь. Гнетущая тишина давила на него с укором, заставляя прислушиваться к себе, слушать внутренний голос. Вместо того, чтобы выслушивать упрёки жены или слушаться телевизор.
Он не мог поверить, что проблемы брата таким способом. Скорее всего, желание просто не успело сбыться. Не может быть так, что все проблемы решаются самоубийством.
– Я принесла мазь, – прервал размышления тоненький голосок Светы.
Гена вышел в прихожую и в шоковом состоянии разглядывал девушку. Её тело в красных разводах, от распахнутой двери тянется тонкий след крови. Короткие шортики и длинные светлые волосы заляпаны грязью. Ребро торчит наружу из худенького живота, одна рука болтается, второй она протягивает мазь. И смотрит голубыми невинными глазами в карие виновные глаза Геннадия.
– Что… что…что с тобой? – заикаясь, спросил он.
– Я взяла мазь в ближайшей аптеке и спешила её принести. Меня сбила машина, когда я перебегала дорогу, – спокойно и однотонно ответила Света.
– К-как ты себя ч-чувствуешь? – спросил Гена.
– Мне очень больно. Я скоро умру, – всё тем же спокойным тоном ответила Света. И продолжала держать мазь в протянутой руке, и хлопать ресницами.
Гена, распахнув рот, изумленно молчал. Он подошёл к девушке, взял мазь из ладони, и в этот же момент, девушка с грохотом рухнула на пол, закатив глаза. В падении она ударилась головой об угол тумбы для обуви. Кровь брызнула и окропила коридор.
Заляпанный красным бисером, Геннадий взвизгнул. Он стоял, как вкопанный и смотрел, как лужица крови медленно подкрадывается к нему. Без агрессии, без криков и претензий. Она медленно подбирается к его чёрным тапочкам из овечьей шерсти и войлока, украшенным контрастной бежевой тесьмой, рыжими камушками и восточным орнаментом.
Щёлкнул замок. Евгения вышла из ванной. Выглядела она лучше, чем с утра, но хуже, чем вчера. Уставилась на Гену и произнесла, нисколько не удивившись происходящему:
– Я привела себя в порядок.
Гена открывал рот, как рыба, и пытался вдохнуть. Он испытывал дискомфорт. Казалось, весь мир лежит у его ног, но что-то не так. Мир стал пластилиновым и деформируется так, как Гена захочет. Но в том и была загвоздка. Мир преклонялся по воле Геннадия, а не по своей. Этот диссонанс и вызывал дискомфорт. Трясущейся рукой он открыл тюбик с мазью и намазал себе поясницу, чтобы как-то унять этот душевный зуд. И немного придя в себя сказал, ну или попытался:
– Это… Ты видишь… Как… Скорую надо.
Он посмотрел на жену и, указывая ей пальцем, перевёл взгляд на свою ногу, заляпанную кровью Светы.
– У меня нога поцарапана. Заражение может быть.
Евгения смотрела на него бесчувственно, как неодушевлённый объект на неодушевлённый объект.
– Скорую вызывай! Чё стоишь?
Будто по щелчку, Женя целеустремлённо направилась к смартфону в спальне, вызывать бригаду медиков. После этого Гена приказал ей вымыть коридор.
Пока машина скорой мигалками разгоняла трафик, Гена нервно допивал вино и курил. В его голове мысль «Как всё исправить?» боролась с «Как не умереть от инфекции?», а «Смерть брата» с «Победой в вечном соперничестве».
Он пришёл к выводу, что сначала избавит себя от инфекции, а затем возьмётся за исправление неправильных желаний. От таких натужных размышлений у него разыгрался аппетит и он снова напал на салаты.
«Надо будет эту колбасу не брать больше – слишком уж “дешёвый” вкус», – размышлял он.
– Что с ней? – спросил вошедший в квартиру медик с оранжевым чемоданом у натирающей пол Евгении. Она не обратила внимания на вопрос и продолжила уборку. Прихожая наполнилась запахом медицинского спирта и свежих бинтов.
Геннадий с набитым ртом поспешно встал из-за стола и вышел в коридор.
– Она упала, – махнул рукой Гена на девушку в прихожей, затем дожевал оливье и показал им свою ногу, изящным движением выставив её вперёд, приподнимая халат. – Но, это не главное. Мне нужно ногу обработать. Иначе, я могу умереть от заражения крови. Я слышал такое.
– Хрен с ней с вашей ногой! Что с девушкой?! – закричал медик из команды врачей, которые уже мерили пульс Светы и готовились к реанимации.
Геннадий нахмурил брови и схватил заляпанный жиром, маленький камушек на шее.
– У меня смертельная рана, мне нужна помощь. А про эту, – Гена указал пальцем на Светлану. – Забудьте!
Сотрудники скорой помощи резко отпрянули от тела девушки и упёрлись взглядом в царапину на ноге мужчины, которая почему-то начала разрастаться и покрываться чёрной сочащейся кровью корочкой.
– Слушайте, нам нужно срочно вас госпитализировать! Как вы ещё на ногах стоите, я не понимаю? – командным голосом проговорил главный медик.
– Да, Климентий Михайлович, я на днях читала об этом. Триплодефласкулёзная гриппотрихинометриальная опухолевая грыжа! Необходима экстренная госпитализация! Подчёркиваю, экстренная! – паническим голосом поддержала медсестра из бригады.
– Я сообщу, чтобы прислали вертолёт, – прислонив к уху телефон, сказала третья сотрудница бригады.
– Даа! У меня именно это! – восхищенно закивал Геннадий, купаясь во внимании и заботе. А затем он снова посмотрел на свою ногу и завизжал от увиденного. От места царапины до кончиков ногтей нога почернела. Где-то белела кость, где-то алело мясо. Местами из тёмно-серых отверстий сочился гной. В общем, вид, как с изображений на пачках сигарет о вреде курения.
Геннадий запрыгал на одной ноге, будто пытаясь убежать от второй, что поуродливее. Держась одной рукой за стену, другой вцепившись в метеоритный камушек, он кричал в истерике:
– Что это?! Уберите! Уберите это от меня!
В ту же секунду, повалив его на землю, команда врачей и Евгения зажали ему руки и ноги. А Климентий Михайлович, обколов ногу обезболивающим, схватил со стола нож для нарезки хлеба, такой волнистый, немного напоминающий пилу, и начал ампутацию ноги.
Кухня наполнилась запахом железа. У Геннадия потемнело в глазах. Он бился в истерике и визжал от боли. Злость переполняла его: на врачей, что не так поняли; на Евгению, что сидит на руке и не дает прикоснуться к камню; на Сергея, который этот камень подарил; на Светлану, в конце концов, у которой дома нет телевизора.
На крики сбежались соседи. После увиденного ими, количество криков в прихожей увеличилось.
Гена пребывал в обморочном состоянии, когда медик закончил исполнять его желание и отбросил почерневшую, сгнившую ногу от него. Климентий Михайлович обработал и замотал бинтом обрубок ноги, бросив дежурное: «Жить будет».
Прихожая наполнялась людьми и криками.
Запахи и ароматы толпились, перемешивались, пихались в тесноте прихожей.
Соседи пытались реанимировать Свету, умоляя врачей помочь. Те, в свою очередь, не могли понять, какой такой Свете нужна помощь и спокойно ждали вертолёт.
Гена плакал. Злился и бил людей. Падал. Кричал. Устал. Закурил, сидя на кухонном полу и наблюдая артхаус в прихожей. Вспоминал, как эта прихожая вчера наполнялась гостями. Это «вчера» было, будто бы, целую вечность назад.
А как хорошо начинался юбилей. Гена вспомнил момент, когда он стоял в очереди и у него не хватило денег, а он не смог выбить выгодную скидку из кассира. Затем вспомнил, как гости дарили ему дорогие подарки, вызывая зависть друг у друга. После в памяти всплыла картина, как Сергей надел ему на шею метеоритный камень и сказал: «Удача - спутник смелого».
«Так вот оно что! Я могу всё исправить», – уверил он себя.
– Я всё исправлю! – крикнул он окружающим. На него не обратили внимания. Свете остановили кровотечение и понесли на улицу, чтобы отвезти в ближайшую больницу на машине.
Гена глубоко затянулся, затушил бычок о пол. Сжал в двух пальцах камушек, размером с семечку подсолнуха и с выражением сказал:
– Я хочу вернуться во вчерашний день и прожить его заново, помня всё, что произошло сегодня.
Камень в его руках засветился, заполняя всё вокруг светом. Ослепляя всё и вся. Геннадий зажмурился и задержал дыхание, на всякий случай.
* * *
– Кто последний? – услышал он за спиной.
Гена выпустил с шумом воздух из лёгких. Поглядел на ноги. Они обе были на месте. Он радостно рассмеялся, вызвав удивлённые взгляды в очереди. Когда очередь на кассе дошла до него, чековая лента закончилась на предыдущем покупателе, и маленький принтер противно запищал, как младенец, который просит еды.
– Подождите, пожалуйста, минуточку… – кассир нервно начала искать чековую ленту в коробках под кассой, шелестя пластиковыми упаковками и целлофановыми пакетами.
Геннадий исступленно пыхтел и двигал ноздрям, обращая всему миру своё недовольство. Поглядывая, то в обращенные на него лица стоящих в очереди после него, то на кассира, то на часы. Ментально указывая всем на причину их задержки, чтоб не подумали, будто это из-за него; будто это он притягивает неудачи.
– Ну, конечно! – воскликнул Гена, преисполненный уверенностью. – А ещё что у вас закончится?
– Да у нас уже терпение заканчивается! – прогудел кто-то из толпы.
– Вот, вот! – покачал пальцем осмелевший Геннадий, раззадоривая толпу.
– Пакет? – спросила кассир тоном, будто встретила бывшего одноклассника-отличника в канаве в непотребном виде.
– Пакет не надо, колбасу не считайте.
Затем наклонился к кассиру и, натянув самодовольную улыбку, сказал:
– У неё вкус «дешёвый», я такое не ем.
– Хорошо, – ответила кассир, вскинув бровь и закатив глаза.
– Оплата наличными или картой? – спросила кассир, покрасневшая от впившихся в неё пассивно-агрессивных взглядов толпы.
– Картой, – ответил Геннадий и приложил карту к терминалу.
Терминал молчал. Думал. Искал сигнал со спутником, чтобы провести покупку. Сердце Гены застучало от волнения, но внутри что-то будто щёлкнуло. Он преисполнился отваги и рванул в перепалку с кассиром.
– Слушайте, вы долго меня мурыжить будете?! Я спешу!
– Подождите, нужно дождаться подтверждения от банка: прошёл платёж или нет.
– Да всё там прошло. У меня денег достаточно! Тем более я колбасу вашу отвратную отложил, – Гена взял отложенную колбасу и помахал ею перед кассиром.
– Мужчина, не нужно грубить, давайте дождёмся ответа.
– Учитывая ваш уровень обслуживания, я вообще могу не платить, и вы мне ещё должны останетесь! – высокомерно размахивая пальцем, сказал Геннадий.
– Нет, уж, вы за всё заплатите! – выстрелила изо рта кассир. Сдерживающие агрессию замки слетели с петель.
Терминал поймал, наконец, сигнал и запищал, чтоб все слышали, что на карте недостаточно средств.
В толпе начались волнения. Воображение Гены рисовало на периферии сознания вилы и факелы. Запахло инквизицией.
Кассир смотрела то на толпу, то на экран, то на Геннадия, недовольно вздыхая и гневно раздувая ноздри.
У Гены рухнуло что-то внутри, и он, не веря в происходящее, спросил:
– Это как так? Что вы мне там насчитали?
– Мне, что вам весь чек перечислять? – начала закипать кассир.
– Уж извольте, перечислите, – гневно ответил Гена
В толпе начались возмущения на грани бунта.
– Сколько там не хватает? – спросил следующий за Геной покупатель.
– Шестьдесят шесть рублей, тринадцать копеек, – отчеканила кассир, делая акцент на шипящих согласных, и смотря прямо в глаза Геннадия.
– Вот! – высокий крепкий седой мужчина со шрамом на щеке звонко шлёпнул сотней на специальное блюдечко для денег на кассовом столе. – Без сдачи. Не благодари…
– Ещё как со сдачей! – бросил он в лицо мужчине, хватая сотню, срывая с себя все барьеры и ограничения, наполняясь какой-то серой нелепой яростью. И продолжил орать уже на кассира. – Вы слышите, что я говорю?! У меня юбилей! Я главный бухгалтер! Сделайте мне скидку и всё! Сами оплатите разницу за свою нерасторопность!
Гомон толпы перевалил за уровень громкости «13», если б поблизости находился включенный телевизор для сравнения. Вдруг из толпы кто-то метко швырнул двухлитровую банку с томатным соком точно Геннадию в голову. От удара Гена отлетел от кассы и шмякнулся на пол. Серую, грязную плитку магазина залило кровью вперемешку с густым соком и осколками стекла. Последняя обиженная мысль Гены хлопнула за собой дверью сознания, уходя.
«А я только всё исправил», – подумал он, натягивая улыбку и сжимая на груди мятую, обагрённую кровью сотню.
Удача рассмеялась в закрывающиеся навсегда глаза Геннадия:
– Я иду рядом со смелыми, но не безрассудными.
Благодарю за внимание.
Если Вас заинтересовало моё творчество, приглашаю ознакомиться со всей книгой целиком:
https://ridero.ru/books/khroniki_aio/
