Серия «Поступь Мрака»

Стемнело слишком быстро, но судя по тому, сколько Юлия была без сознания, ничего удивительного. Благо Кагода находилась недалеко. Десять лиг, — девять из которых они уже прошли, — по восточному тракту, и пара лиг в холмы. Сабрина сомневалась, что войско короля обеспокоится последним пристанищем Справедливости, ведь Сизые горы рядом, а значит, и конечный пункт их похода ближе, поэтому мелкие деревеньки для разграбления оставят на обратный путь. Если, конечно, он будет.

Старуха рассказала Юлии, что за Великим Хребтом Аспекса есть неподконтрольные Азраиду земли, а значит, весьма лакомый для него кусок. Содружество из семи королевств — Сэмен — с незапамятных времён противостояло Мраку и всегда выбирало сторону Света, отчего когда-то давно Аспекс и лёг костьми, вернее, горами между двух обширных земель Мрачноземья. Между Тантарой и Сэменом. И оставил после себя в каждом из семи королевств по волшебнику, способному справиться с Мраком, и нарёк им передавать знания и жить дружно, ибо только Сила Семи способна удержать неуёмную жажду Мрака, что бы это ни значило.

Юлия лишь сокрушённо подумала, что зря не читала книжки, как девятилетняя Сесилия. Тогда бы графиня знала о мире вокруг гораздо больше. Хотя, если отец с королём избавлялись от ведьм, от любой памяти о них и обо всех волшебных существах, то вполне возможно, что граф уничтожил книги о Сэмене, чтобы не возбуждать интерес девочек к теме колдовства. Скорее всего, Юлия не нашла бы ничего подобного в библиотеке. Но знания, что мир оказался намного больше графства и даже намного больше Тантары потрясли девушку. Кроме храмов Справедливости и Оракулов с Красными Драконами в мире, оказывается, существовали Великие Боги, маги и волшебники, и другие отличающиеся от человека существа. Как ни странно, она и сэрила считала диковинкой. Графиня никогда бы не поверила в них, если бы не гонявшийся по лесу за Юлией тролль. Неужели, избегая рассказывать дочерям об окружающем мире, Кардан хотел уберечь девочек от всех напастей этого мира? Но это глупо. Напасти сами заявились в их дом, и девочки оказались не готовы к встрече с внешним средой. Может, лучше было натаскать сестёр знаниями и умениями, как, например, когда-то Кардан обучал Юлию военному искусству, и тогда, глядишь, не все бы сейчас умерли. Но нет… Граф ди Ванеско предпочёл спрятаться от мира, решил скрыть правду от своих близких и допустил мысль, что не совершит греха, если утаит настоящее положение дел… и, наверное, поэтому, когда пять лет назад родилась Глория, вдруг прекратил обучать Юлию.

Зачем, спрашивается, страшился, если так и не удалось уберечь семью? Наверное, это удел всех родителей: бояться за детей, оберегать и укрывать…

Лес давно сменился широкими возвышенностями, и дорога бежала по ним, иногда прячась в низины, или взбиралась на вершину холмов, откуда были видны огни факелов королевского войска. Они ещё шли, очевидно, желание покарать соратников Справедливости с приближением к горам только росло, поэтому появлялись и новые силы, или они просто почувствовали вкус близкой победы.

Ваня, не торопясь, пари́ла рядом и пыталась заговорить с Юлией, но, судя по всему, не могла без позволения девушки. А графиня не желала её слушать, думая, что та намеренно не созналась в знании, что призрак — порождение Мрака и умышленно подкинут Владыкой в жизнь Юлии, чтобы сделать из неё ведьму. Возмутительно! Девушка пылала небесным огнём от негодования, что бестелесная сестрёнка утаила это. Слова же Сабрины, что Ваня не совсем призрак, вылетели из головы. Вернее, гнев и гордыня не дали Юлии смириться с новым знанием. Она помнила Ваню как призрака, появившегося сразу, как девочка упала с башни, и помнила свои игры с сестрой уже позже, в детстве и в зрелом возрасте, и никак не отождествляла Ваню с некоей силой или чем-то другим. И оттого невыносимей было поверить в слова привидевшегося Бога. Для Юлии она всё ещё была призраком сестры… а бог мог оказаться, и, скорее всего, так и есть, виде́нием, подкинутым воспалённым утратой близких воображением.

А ещё Юлия с отвращением осознала, что сама является частичкой Мрака — древнего Бога, которого графиня никогда в жизни не знала, и не могла понять, за что ей досталась такая участь и как теперь быть? Ведь если она связана с Владыкой Мрака, то непременно это делает Юлию виноватой в смерти сестёр и родителей! Как жить с этим? Как смириться с тем, что призрак сестры предал её и не сообщил неприятную истину много раньше? Как принять, что Юлия, кажется, и правда, ведьма?..

Что вообще происходит вокруг?

— Смотрите! — воскликнула Сабрина, прервав невесёлые мысли Юлии. Впереди, позади основного войска короля от общей массы отделились огни и застыли, словно несколько человек остановились.

— Они нас заметили? — обеспокоенно спросила Юлия. — Оставили воинов, чтобы напасть?

— Вряд ли, — с сомнением ответила старуха. — Смотри, насколько эти огни больше, чем огни факелов…

— Тогда что же это?

— О-о-о! — довольно протянул ранее молчавший Энцо. — То, что вам обязательно понравится!

Ярость вспыхнула в груди Юлии, и она едва не стукнула Барвоа, но вовремя сдержалась. Всё-таки он ещё нужен, раз обладает знаниями о короле. Другой вопрос, как их выпытать? Но не это сейчас главное. В себе бы разобраться, а там, глядишь, Юлия что-нибудь придумает, благо один только вид ведьмака вызывает в девушке неуёмную злость, а уж когда он говорит, то лишь зубовный скрежет встаёт меж ним и желанием графини подправить лицо ведьмака чем-нибудь тяжёлым. Да и не следовало отвергать возможность, что увечная рука Энцо сыграет в скором времени ключиком к его закрытому на замок языку. Сутки пройдут, вторые, боль от сломанной конечности никуда не уйдёт, лишь возрастёт со временем. И глядишь, Энцо сам будет ползать на коленях и умолять выслушать его за обещание скорой смерти для облегчения нечеловеческой боли. И Юлия надеялась, что ей хватит духу, продлить боль Энцо, а не убить сразу. Он, конечно, мог бы сейчас заорать и призвать на помощь идущих впереди солдат, но шагающая рядом Юлия, в таком случае, была гарантом его смерти, а вскрик ведьмака мог бы и не долететь до своих, поэтому Барвоа пока не брыкался.

Корин прервал размышления графини громким ржанием, предупреждая об опасности. До этого момента шли в полной темноте, чтобы не привлекать внимание факелами арьергард армии. Конь безошибочно определял дорогу и ступал только по ней. Сабрина сидела на Корине, а привязанный к седлу Энцо направлялся связывающей его руки верёвкой. Юлия же ориентировалась на звук шагов, замыкая маленький отряд.

Когда же Корин шумно вдохнул воздух, а факелы впереди заметно приблизились и превратились в большие костры, Юлия тоже принюхалась и до неё дошло: в воздухе висел плотный запах крови и жжёной плоти. Словно рядом кого-то зарезали и зажарили.

Костры?..

— Что там? — тихо спросила Сабрина, вглядываясь в огнища. Тон её дрожащего голоса не понравился графине, а Энцо задорно захохотал:

— Вы что, ещё не поняли, что здесь случилось? А ещё ведьмы…

— Заткнись, убожество! — прошептала Юлия и ускорила шаг, стараясь обогнать коня. До неё начала доходить суть открывшейся картины.

Арьергард армии скрылся за холмом, и в полной темноте остались только три костра, яркими пятнами раздирающие мрак. И у Юлии сбилось дыхание и сжалось сердце, когда она увидела, что сжигали на кострах.

— Это… это же…

— Дети, — подсказала Сабрина страшное слово. — Это пастухи из Кагоды. Они просто не вовремя очутились на пути обезумившего от Мрака войска…

Вдоль дороги были вкопаны три брёвна, к ним привязаны мальчики, а под ними разложены костры, которые уже прогорали. Ещё тлеющие и светящиеся красными углями, словно головешки поленьев, тела детей навсегда застыли в позах, полных мук и боли, с вытянутыми от желания освободиться шеями и раскрытыми от криков ртами. Запах горелой плоти плотной стеной окружил убитых.

— Надо стащить их, — сказала Юлия.

— Мы потеряем время, — заметила Сабрина.

— Неважно, — отмахнулась графиня. — Я хочу снять их и отвезти в Кагоду, чтобы у близких была возможность проститься.

— Они могут принять нас за убийц, — вновь предупредила старуха. — Люди сейчас нервные, могут не понять доброго жеста и…

— Я их графиня, Сабрина, — мягко перебила Юлия. В её голосе слышалась боль и вина́ за содеянное чужаками. — Это мой долг. И они же совсем юные. Должно быть, ничего не весят…

— Я тебе помогу их снять, — наконец, согласилась Сабрина. — Вот только надо дождаться, когда костры погаснут.

«Слышала?» — обратилась Юлия к Ване мысленно. Сабрина слезла с Корина и стояла рядом, ждала решения девушки.

«Если и слышала, то что? — обиженно ответил призрак. — Я для тебя последнее время была невидимой, а здесь сразу… «Слышала?». Слышала-слышала, да вот только сделаю вид, что не слышала!»

«Прекрати! — потребовала Юлия. — И помоги!»

«А то что?»

«Забуду о тебе навсегда!» — пригрозила Юлия.

«А сможешь ли? — Ваня хихикнула и подступила вплотную к сестре. — Слышала же, что сказал Владыка? Я буду всегда рядом, ибо я — подарок тебе от него. И даже если ты не захочешь, я буду рядом и стану вредничать, как тогда… с менестрелем, когда тебе и мне было восемь. Помнишь?»

«Как такое забыть? — хихикнула Юлия, припомнив, что сотворила Ваня с придворным музыкантом давным-давно. — Особо удалась флейта, парящая под потолком и играющая ужасную музыку. Хорошо, этого позора никто не видел, кроме меня. Иначе старый Вольг ушёл бы со службы. Ну так поможешь?»

«Если честно, я не могу противиться твоим приказам, — призналась Ваня. — Но твоё молчание было обидно».

«Тогда затуши огонь, и обещаю: как удастся минутка, поговорим. Обо всём этом поговорим, — посулила Юлия и указала на костры».

«Хорошо, сейчас наподдам…»

«Наподдам?» — переспросила, нахмурившись, Юлия. Что-то ей не понравилось в этом слове. Наверное, экспрессия, с какой его выкрикнул призрак сестры. Но ответа не дождалась, лишь почувствовала покалывание в кончиках пальцев, лёгкий озноб и давление на голову, словно её слегка сжимал тролль. Эти чувства она всегда испытывала в общении с Ваней, но только сейчас девушка поняла, что последнее время они стали усиливаться.

Сестра растворилась перед взором, и Юлия посмотрела по сторонам, стараясь понять, что Ваня «наподдаст», и уткнулась глазами в озарённое светом костра и ожидающее лицо Сабрины. Она кивнула, как бы спрашивая: что потом?

А дальше затухающие костры сначала ярко вспыхнули вновь от порыва ветра, которого отказалось недостаточно, чтобы потушить огнища, а разжечь — как раз. Тогда следующий порыв с такой яростью обрушился на костёр, что брёвна и головни покатились прочь от столбов с трупами. Первый огнище вмиг перестал существовать, лишь разгоревшиеся угли мерцали во тьме тысячей красных звёзд, кое-где превратившись в островки миниатюрных костров.

В этот момент из темноты в слабый отсвет разорённого огнища с диким криком выпрыгнул мужик с острой палкой. От неожиданности Юлия отшатнулась и, задев Сабрину, упала навзничь. Враг прыгнул следом и прижал девушку к земле. Только вовремя подставленные руки уберегли от палки, которой нападавший намеревался задушить молодую графиню.

«Помоги!» — мысленно крикнула придавленная к земле Юлия Ване.

«Не могу сестра, я борюсь с кострами. Самое время потренироваться, — заметила та. — Вспомнить, чем ты в замке занималась с отцом. Мать рядила тебя в бальные одежды, а он?.. Ты помнишь?»

«А он в детстве проводил время со мной на тренировочном дворе, — кивнула Юлия, стараясь удержать палку и мужчину в простой домотканой одежде. — Видно, папе не хватало сына. И он смирился с этим лишь с рождением Глории, но пять лет без тренировок… что я смогу?»

«Ты начинай, а там, глядишь, и память подтянется. Тебе же надо на ком-то тренироваться! Вспоминать».

— Попробую! — прошептала Юлия, едва раскрывая рот от перенапряжения. Мужик ревел от злости и был силён, но… — Ты настоящая сестра!

В поле зрения прыгнула Сабрина и чем-то тяжёлым ударила нападающего по спине, но тот лишь отмахнулся палкой. Она попала старухе по голове, и монахиня исчезла из вида.

«Только ты не воспринимала меня всерьёз, пока не убили всю родню…»

— Не было предлога…

«Да уж… Теперь-то повод точно есть!»

Из семи дочерей граф Кардан ди Ванэско больше времени проводил со старшей. Как казалось Юлии, он очень хотел наследника-мальчика, но за неимением всё внимание отдавал Юлии. С пяти лет, когда с рождением третьей дочери Карлы стало понятно, что отпрыск мужского пола появится ещё не скоро, Кардан каждый день брал Юлию на тренировочный двор и обучал её владению мечом, луком, копьём и другим оружием. Маленькой девочке трудно было управиться с тяжёлыми предметами для убийства, поэтому отец приказал выковать специально для неё миниатюрные мечи, луки, булавы и копья. И дело пошло. Медленно, но верно подрастающая Юлия добивалась результатов во владении оружием. Маленькие игрушечные мечи сменялись размером, пока подросшая девушка не взяла в руки отцовский меч. В четырнадцать лет у неё только получилось это, как появилась на свет последняя дочь — Глория, и граф окончательно разуверился в своей способности родить мальчика и сразу охладел к попыткам сделать из Юлии воина. Не сказать чтобы девушка скучала по боевым игрищам, тумакам, ссадинам и кровоточащим ранам, которые частенько появлялись во время тренировок, но последние пять лет ей в жизни точно чего-то не хватало. Балы и моционы в окружении графини и сестёр сделались пресными и отторгали. Юлия чаще уходила к себе, где разговаривала с призраком сестры, и жаловалась, что отец на все её призывы возобновить тренировки отвечает резким отказом. Юлию это всегда расстраивало, и она уходила из замка в окружающий лес, где подолгу гуляла одна и пыталась заменить меч палкой. Но кого она обманывала?..

Ладно, как-нибудь сама…

Юлия в это время лихорадочно соображала, как не дать себя задушить. Если она отпустит хотя бы одну руку, то палка резко придавит горло, и шансы уцелеть исчезнут. Но если она быстро ударит врага по лицу? Может не успеть, да и силы едва ли хватит, чтобы свалить мужика. Ногой в пах? Если бы он над ней стоял на коленях, тогда да — приём бы сработал, сейчас же нападающий даже ноги молодой графини прижал к земле. Никак не ударишь.

«Может, тебе тоже стать призраком? Стали бы совсем одинаковые…»

Второй костёр ярко вспыхнул, а потом разлетелся в стороны жирными алыми искрами. Ваня работала.

— Не дождёшься! — прохрипела Юлия в ответ на едкое Ванино предложение и извернулась. Мужик излишне налёг на правую сторону палки, отчего левая слегка приподнималась. Графиня прикладывала к этому концу меньше силы, отчего у мужика возникло ощущение равномерности. И, наконец, Юлия изогнулась в левую сторону, а правую руку расслабила, отчего враг нырнул на неё, но вместо цели — шеи девушки, врезался лицом в землю. А Юлия уже наносила кулаком удары по лицу. Подхватила какой-то камень, подвернувшийся под руку, и снова ударила. С жутким хрустом сломалась челюсть. Мужик взвыл, выронил палку и попытался отползти, полностью сняв вес с графини. Она же стукнула его ногой в лицо, потом поднялась и отыскала отцовский меч. На мгновение замешкалась, но в башке набатом прозвучал голос Вани:

«Давай! Сделай это! Убей!»

Давление на голову настолько возросло, что Юлия помотала башкой, прогоняя голос, но вдруг нахмурилась, дрожащими руками подняла меч над головой и шагнула за мужиком. Медленно, словно не торопилась, а по-настоящему не хотела, догнала уползающего во тьму беглеца и вонзила в спину блеснувший красным клинок. Потом молча постояла несколько мгновений над мёртвым телом, силясь разобраться в клубке эмоций, раздирающих изнутри, попыталась остановить рвущийся вопль безнадёги и ненависти к Мраку, но её душевную борьбу прервали:

— Зря ты так, — сказала Сабрина, вставая с земли, куда её отправил удар палкой.

— Почему же? — спросила Юлия, отчётливо понимая, что порыв к убийству был не совсем её, но графиня также осознавала, что не менее сильно хотела его убить сама. И хоть Юлию трясло от содеянного, но девушка твёрдо стояла на ногах и с невидимым в темноте вызовом смотрела на Сабрину.

— Сдаётся мне, это тоже пастух. Один из старших.

— Этот пастух хотел убить нас, и вместо него могли бы быть мы.

— Тоже верно, — согласилась старуха, а Энцо сзади едко добавил:

— Будете ещё, будете! За тобой, ведьма, сам король пришёл, а теперь всё западное Мрачноземье охотиться будет…

— Вот ты и признал, что знаешь гораздо больше, чем показываешь! — сказала Юлия и услышала в ответ сопение Барвоа. Он явно забылся и произнёс, не подумав, но тем самым показал, что ценный информатор.

— Всё равно вам не выжить! — рявкнул он разозлившись. — Владыка короля так или иначе вернётся за вами и найдёт, попомните моё слово.

— Слышь, Ваня! — крикнула Юлия вслух, и третий костёр вспыхнул градом ярких углей, отчего испуганное и бледное лицо Энцо показалось из мрака. — А этот ведьмак не так прост! Он так и сыпет ценными све́дениями. Оказывается, у короля есть Владыка… Может, его снова на палку, а ты костерок разожжёшь? Как начнёт прожариваться, так и расскажет всё…

— Нет, ведьма! — прошептал Энцо. — Оглянись везде. Кругом тьма, а что такое мрак, как не пограничное её состояние? Вы только разозлите Владыку Мрака.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Юлия. — Мы подождём до утра. А там и костёр разведём. Он же — маленький детёныш солнца. Он согреет тебя, а рядом не будет даже тени, чтобы мрак нашёл лазейку!

— Хазад машмид, — неожиданно для всех запела Сабрина заунывным голосом, Юлия вздрогнула, а Барвоа заорал:

— Хватит! Прекрати, ведьма! Я буду молчать! Я навсегда захлопну свой глупый рот!

— То-то же! — рассмеялась Сабрина, — Ещё раз раскроешь пасть, произнесу заклинание полностью!

— А я опущу на твою голову меч! — мрачно добавила графиня, и Энцо, вот-вот готовый сказать что-то ещё, замолк на полуслове.

Тьма была неоднородной. Она местами то прояснялась, то превращалась в непроглядную черноту, непроницаемую и почти осязаемую на ощупь, словно и не тьма вовсе, а некое эфемерное существо.

В такие моменты Юлия продиралась через вязкую темень будто через куст терновника. Частицы тьмы слипались друг с другом и её телом и не давали девушке идти дальше. Но она крепче сжимала зубы и рывками кидала себя на борьбу с неведомой сущностью. Раз за разом. Шаг за шагом. И едва светлело, идти становилось проще. Тьма превращалась в тёмную дымку, и неяркий свет слегка разбавлял окружающий мир, хотя всё вокруг было трудно различить. Неясные контуры, уродливые призрачные фигуры, постоянно меняющие очертания силуэты, к которым Юлия старалась не приближаться. Будто она плыла по заполненной отмелями реке, и каждая такая фигура означала мелководье, которое, едва ступив на него, окажется смертельной ловушкой. И графине приходилось огибать эти капканы, чтобы плыть дальше по течению.

Куда?

Юлия пока не знала. Но чувствовала, что в конце пути её ждёт что-то важное.

Мрак стал постепенно расступаться, и из чёрных вершин мазками, похожими на небрежные наброски придворного художника, начали материализоваться элементы развалин. Камни, ступени, широкие бордюры и балюстрады, сломанные колонны и неработающие, заросшие высохшим кустарником фонтаны, и изваяния, статуи… Одна страшней и несуразней другой. Скульптор, это создавший, явно сошёл с ума. Вот только непонятно, кто же разрешил сумасшедшему скульптору творить? Кто позволил создавать ужас и уродство? Очевидно, хозяева замка были тоже не совсем здоровы.

Из беспросветного тумана появились сколотые ступени мраморной лестницы. Чёрный камень с белыми прожилками. Лестница плавно взмывала ввысь и загибалась влево, а нижние и верхние ступени по мере подъёма появлялись из мрака или терялись в нём, будто растворялись во взметнувшейся в воздухе саже.

В итоге лестница превратилась в широкую площадку, окаймлённую такой же чёрной и мраморной балюстрадой.

Графиня медленно подошла к каменным перилам и бросила взгляд вниз, но и там, и спереди, и вверху клубилась сплошная чернильная дымка.

Юлия глянула направо, затем налево и вздрогнула. Там стояла её близняшка Ваня и смотрела вперёд. Потом почувствовала, что на неё глядит сестра, обернулась и мотнула головой в сторону тьмы. Мол, смотри. Девушка послушалась.

Теперь из мрака на неё уставились колоссальные огненные глаза и ухмыляющийся рот. Совершенно чёрным маревом обрисовывался контур гигантской головы с исполинскими рогами и похожими на ослиные ушами.

— Ты смеешь противиться мне? — громоподобный голос разверз тишину. — Ты спуталась с шавкой Балансора и смеешь перечить мне? Своему Создателю?

Юлия молчала. Она не хотела говорить с этим чудовищем. Она не знала, что ответить на его обвинения, так как не чувствовала, что чем-то обязана ему или что-то должна. И чудище слегка запнулось и спросило, немного сбавив громогласный тон:

— Ты понимаешь, кто я, смертная?

— Нет, — без страха пожала плечами Юлия. — Но догадываюсь. Азраид?

— Верно! — глаза Бога вспыхнули ярким пламенем, а голос вновь окреп. — И ты смеешь меня ослушаться? Смеешь меня оскорблять и унижать перед моими людьми и перед людьми Балансора?

— Я не понимаю, о чём ты, — пожала плечами Юлия. — Мне забыли рассказать о тебе. А о твоих желаниях тем более. Сам чего-то придумал, сам же и обиделся!

— Молчи, смертная! — взревел Азраид, явно задетый за живое тоном Юлии. Девушку обдало зловонным ветром, едва не лишив равновесия, но она удержалась за холодные мраморные перила. — Я тебя создал, я дал тебе силу, — Бог указал глазами на Ваню, — а ты меня игнорируешь! С этой шаманкой связалась…

— Ваня не сила, Ваня — призрак… — хотела поправить его Юлия, но Азраид вновь разъярился.

— Молчи, смертная! Если я говорю — не призрак, значит, так оно и есть!

— Кто же она?

— Она сила, дарованная тебе мной. И тебе нужно освоить её и присоединиться ко мне! И вы вместе с королём Эльмиром Третьим станете моими эмиссарами на этой земле! Вы поведёте моё войско и вернёте моё влияние на это измерение… Вы будете править, пока правлю я… И возможно, я возьму вас с собой, когда настанет время для захвата других миров. Эта честь…

— Слишком много…

— Что?!

— Слишком много чести для меня одной, — сказала Юлия. — Позволь спросить. Эльмир твой вассал? Это от твоего имени он действовал? Это от твоего имени король убил отца?

— Конечно! — гордо взревел Владыка Мрака. — Всё так! И если ты примкнёшь к нам…

— Я никогда к вам не присоединюсь! — громко крикнула графиня.

— Что?! — возмущённо гаркнул Азраид, а глаза только ярче возгорелись в чернильном мареве, а сшибающий с ног ветер начал раскаляться.

— Ты убил моего отца! — крикнула Юлия. — Мою мать и всех моих сестёр! На что ты теперь рассчитываешь? Да я не то что никогда не буду служить тебе! Я буду бесконечно преследовать тебя! Рушить все твои планы, если получится! Мстить! И не успокоюсь, пока ты меня не убьёшь или пока я не уничтожу тебя!

Юлия резко замолчала, вдруг испугавшись, что сгоряча слишком много наговорила Богу. В ожидании неизбежной ярости она отступила на два шага, но эмоций Азраид не выказал. Лишь глаза последний раз вспыхнули огнём и потухли, выпустив чёрный дым.

— Тогда… — раздался сзади мягкий голос, графиня вздрогнула от неожиданности и обернулась. Следом, будто её отражение, повернулась и Ваня. Она всё ещё молчала, лишь едва подмигнула девушке и слегка, краешком губ, ободряюще улыбнулась. Из мрака вышел красивый юноша в роскошных одеждах. Чёрный шёлковый костюм, расшитый золотом и серебром, и необычная шляпа-цилиндр, с серебряной перевязью и алым, будто кровавым, бантом. Юноша улыбнулся и поправил изящные усы. Нечеловеческие глаза с кровавой радужкой смотрели Юлию хитро и презрительно. Он улыбнулся шире и заявил: — Тогда я уничтожу тебя. Коли мои игрушки противятся моей воле, они должны исчезнуть! Не так ли? Но и на этом я не остановлюсь. Поверь. И посмотри туда…

Графиня обернулась. Там, где раньше горели огромные глаза и клубилась чёрная непроницаемая дымка, скрывая всё, горизонт очистился, и перед графиней открылись восточные земли ди Ванэско. Хвойный лес на северо-западе, лиственный на юге и холмы и поля с деревнями вплоть до Сизых гор на востоке. И восточный тракт, по которому шли толпы солдат. А над землёй висели две луны, окрашивая бледными и призрачными зелёным и синим цветами землю. Энея и Яон.

— Я уничтожу всё это! — и Юлия ахнула от изменений, внезапно преобразивших мир. Будто на девушку накинули алую вуаль, и всё вокруг покраснело, словно покрывшись кровью. Изменился и цвет лун. Небесные двойняшки теперь отравляли мир алым тоном. Поля оказались покрыты трупами людей, лошадей и других существ, никогда раньше не виданных девушкой. Древние леса горели ярким пламенем, а Сизые горы превратились в цепь вулканов, плюющихся огненными камнями и выбрасывающими в небо столбы чёрного дыма. — Земли ди Ванэско и их люди перестанут существовать! И всё это случится, если не присоединишься ко мне. Ну что?

— Ты зло, — прошептала Юлия. — И ты — убил мою семью. Нам не о чем говорить! Нам некуда идти вместе! Нам… нам… точно не по пути.

— Я тебя понял, — ядовито улыбнулся юноша. — Что ж, тогда я объявлю на тебя охоту. И… не забудь вспомнить о моём великодушии, когда память начнёт показывать тебе не слишком приглядные воспоминания из детства. Поверь, ты не безгрешна, а строишь из себя… В общем, прощай.

И Азраид в одно мгновение рассы́пался пеплом, который подхватил ветер и живо снёс в сторону горящих лесов ди Ванэско. Юлия едва сдержала слёзы. Глядя на умирающий мир, она не могла поверить, что тоже поучаствовала в этом. Тогда она прошептала:

— Я найду тебя, поганый бог! Чего бы мне это ни стоило!

И мир, вдруг, всколыхнулся, заморгал и исчез, а потом вновь возродился…

И Юлия очнулась, подскочила с места и заорала:

— Ваня!

«Это был сон, — обеспокоенно ответил призрак, сидя рядом и пряча глаза. — Всего лишь видение. Всё, что он там тебе говорил, тебе приснилось».

Юлия хотела спросить, правда ли это, но обеспокоенный вид Сабрины и злой связанного Энцо остановили графиню. Деувшка представила себя, вскакивающую после сна и кричащую на всю поляну неизвестное никому из них имя. И решила, что это действительно странно. Потому Юлия осеклась и спросила:

— Долго я спала? — и лишь увидев вокруг бессознательные тела крестьян, добавила: — Долго я была без памяти? И что с ними?

— Я временно их успокоила, — сказала Сабрина. Она с тревогой смотрела на Юлию. — С помощью сил Балансора установила баланс между силами Света и Мрака. Людей это и вырубило, изгнало из их голов Мрак на время. Но и на тебя подействовало, хоть и не так сильно, а это значит…

— Она ведьма, — встрял Энцо.

— Я знаю, что это означает. — отмахнулась Юлия. — Долго я была без памяти?

— Часов пять, — сказала Сабрина. — Я успела сварить похлёбку из того, что нашла в седельной сумке Корина и накормить этого… и обработала раны у тебя на боку и на голове травами. Уж, извини, но грязь может убивать не хуже человека.

Юлия вспомнила рану на боку, «подаренную» солдатом короля в обмен на невинность, и вздрогнула.

— Ведьма, а красивая, — не унимался ведьмак. Он, наверное, видел, как Сабрина раздевала её, чтобы осмотреть рану, но Юлия на него даже не взглянула.

— То-то я чувствую, что отдохнула, — сказала Ди Ванэско. — И сейчас съела бы чего-нибудь…

— Ты была освобождена моим уравновешивающим молебном от нитей Мрака, связывающих тебя, — сказала старуха, накладывая похлёбку из ветхого медного чана, тоже выуженного из седельной сумки. Впрочем, и ингредиенты для похлёбки, монахиня выудила оттуда же. — Поэтому ты и отдохнула. Но я бы на твоём месте всё же разобралась с внутренними «путами».

— Ты тоже ведьма, старуха! — подытожил Барвоа. — Что за мир? Круго́м одни чародейки! Шагу ступить некуда…

Сабрина шикнула на ведьмака и проницательно посмотрела на Юлию, словно настаивая на изучении ею своих отношений с призраком, но не желая раскрывать постороннему в лице Барвоа тайны Юлии.

— Доберёмся до Кагоды, и местная монахиня поможет тебе с этим разобраться. Хорошо?

— Буду признательна, а пока… — Юлия помедлила, а потом сказала: — Мы же не будем ожидать, когда все эти люди вновь очнутся и набросятся на нас?

— Нет, конечно, — улыбнулась Сабрина. — Они сами о себе позаботятся. А нам надо идти. Доедай, и в путь. А то ночь застанет нас в дороге.

Юлия удовлетворённо кивнула и налегла на похлёбку, стараясь не смотреть за спину Энцо. Там, на одном из вырванных троллем брёвен сидела видимая только Юлии Ваня и насупившись смотрела на сестру. Потом медленно сказала:

«Это всё выдумки Азраида. Ну, что я якобы подослана тебе им. Чтобы поссорить. Ты, конечно же, не поверила? Юлия? Ответь!»

Но Юлия молчала и ела, и старалась не смотреть на Ваню. Семя сомнения поселилось внутри и грозило вырасти в огромное дерево.

Монахиня села на Корина, а Юлия устало шла рядом по широкой и неудобной для пешего путешествия просеке. Горный тролль повалил все деревья на пути, и теперь они где поломанные, а где и выдранные с корнем хаотично валялись на земле, иной раз полностью преграждая путь. Приходилось возвращаться и идти лесом, что отнимало последние силы. Юлия чувствовала себя изнеможённой и еле передвигала ноги. Столько событий за два дня, потребовавших от графини всех сил, едва не лишили её жизни. Ноги старались прирасти к земле, а руки отказывались подниматься. Глаза же намеревались плотно закрыться всякий раз, когда Юлия моргала, и девушка уже с трудом разлепляла веки. Но надо было пересилить себя и пройти хотя бы ещё несколько лиг, чтобы не слишком отрываться от войска короля. Да и оставаться тут, где разъярённые крестьяне кружили по лесу и огромный каменный человек находился поблизости, стало опасно.

Да ещё призрак сестры заладил:

«Расскажи ей обо мне! Расскажи!»

«Зачем? Чтобы она тоже решила, что я ведьма?»

«А ты попробуй! Расскажи. Всё в ней говорит, что старуха разбирается в том, что происходит вокруг».

«Нет. Наше желание разобраться в событиях только раскроет нас».

«Но мы не сможем зайти дальше этого леса, если не разберёмся!»

«А если выдадим себя, то дальше нашей с тобой поляны не уйдём! И даже союзница отвернётся от нас! Это понятно?»

«Понятно! — обиженно пропыхтела Ваня. — Но я, как и ты, хочу уяснить, почему не могу действовать без тебя и твоего разрешения. Думаю, ты тоже это хочешь узнать. Просто спроси».

— Нет! Не спрошу! — наконец, гневно воскликнула Юлия, забыв, что говорит вслух.

— Ты хочешь понять, откуда я так много знаю о Богах, демонах, древних тварях и колдунах с ведьмами? — спросила Сабрина улыбнувшись. Она явственно слышала последнее восклицание графини. — И почему об этом знает простая монахиня, вроде меня?

Юлия отвернулась, но через мгновение, пряча глаза, кивнула.

— Была бы благодарна, — тихо сказала она. — Всё, что творится вокруг, никак не вяжется с тем миром, в котором я ещё вчера жила. В нём были вполне счастливые и живые родители и сестры. Там не было войн, не было ведьм и чудищ, не было богов и  боли, которую принёс вот сюда, — Юлия положила руку на грудь, — Эльмир Третий. И теперь вместо тихого замка груда камней и пожирающий их тролль, вместо близких — трупы, а вместо понятного мира — перевёрнутый, и вопросы, вопросы, и нет им конца! Мне надо идти за королём куда-то за Сизые горы в доли́ну легендарных Оракулов и Красных драконов. Но я не знаю зачем, а главное, как я смогу победить короля и всю его армию? Я не знаю, как жить… и именно сейчас чувствую, что зря не умерла вчера с семьёй.

— Если боги оставили тебя в живых, значит, так нужно, — мягко сказала Сабрина. Она остановила Корина и повернулась к графине. — Думаю, твоему пленнику слышать наш разговор не стоит. Знания имеют свойства просачиваться сквозь чужие умы и окольными стезями попадать к желающим обладать ими. А идущий путём Мрака может сообщить своему богу всё что угодно, того не ведая. Понимаешь?

— Вроде, — тяжко вздохнула Юлия и принялась вертеть в десницах отцовский меч. Ощупывать ножны, гладить эфес и искусные чеканные узоры на рукояти. Она боялась сознаться, что не понимает. Отец всю жизнь держал дочь вне общества. Даже сестёр брал в особо важные поездки, а её никогда. Конечно, он из неё единственной когда-то пытался сделать воина, но подобное не считается путешествием. Самое дальнее, куда Юлия добиралась за всю жизнь, это опушка леса, с которой хорошо виден лишь Корнуэл, а вдалеке лес и поднимающиеся из-за него на юге горы. А знания о чужих странах лучше получать из путешествий.

— Ты хотела бы спросить, кто я такая, раз не совсем обычная монахиня? Верно? — продолжила Сабрина и когда Юлия кивнула, сказала: — Когда король и твой отец уничтожили ведьм, нам пришлось выбирать: либо идти с изгнанными Оракулами и Красными Драконами в их земли, чтобы продолжать служить Владыке Справедливости Балансору, или остаться и попытаться вести людей по пути праведности, а не по проторённой ими дорожке в фарватере Мрака. Поверь, их умы так и стремились туда снизойти. Человеческий рассудок — столь странная штука, что любыми способами старается пасть под ворохом желаний и склониться перед многочисленными искушениями. И мы, — монахини, — простыми истинами старались удержать мысли людей вдали от плохого. Но нам не удалось. И это не умаляет нашего провала, нет… Но сейчас речь не об этом же, верно?

Юлия сокрушённо кивнула. На её разум низошла пустота и не хотела пускать к внутрь головы мысли.

— Так вот, до всего этого я была жрицей настоящего Бога Справедливости. И лишь потом нас упростили до примитивного Равновесия. Но не в этом суть. Будучи жрицей, я знала многое и о других богах. И нас вполне могли бы подвергнуть остракизму, изгнать вместе с остатками Равновесия в горы на долгие годы. Поэтому мы, как и все остальные, притворились обычными людьми, преобразили учение о Высшей Справедливости в религию и начали её проповедовать. Всяко лучше, чем оставлять умы людей одних плутать во Мраке незнания и заблуждения… Потом что-то случилось с королём, и он начал уничтожать наши храмы. И я чувствую, что Владыка Мрака вновь пробудился. Это не просто объяснить, но я это видела в лицах прихожан, в людскихглазах, где вновь поселилось безумие, как когда-то давно… когда боги ещё не разругались и Мрак правил людьми на этой половине Мрачноземья. Думаешь, почему оно так называется?

— Из-за Владыки Мрака? — спросила Юлия.

— Точно, но нам помнить об этом запретил король, а до него другие… а теперь будет только хуже. Азраид в ярости. Об этом говорит скорость, с какой возрождаются древние монстры и разлагается всё хорошее в людях. Буквально вчера тролль ещё был грудой камней, а Виктор — прилежным прихожанином моей церкви. А теперь один в ярости рушит всё на своём пути, а другой испытывает неутолимую жажду мести и убийства. И ты здесь ни в чём не виновата, — Сабрина улыбнулась, заметив, с какой благодарностью графиня на неё посмотрела. Всё-таки слова утешения приятны всем. — Насколько я поняла из выкриков Виктора, безумный Эльмир Третий убил всю твою семью за якобы связь с ведьмами. Но здесь скорее другое… Мне кажется, без Азраида не обошлось. Это он вёл короля, вернее, ведёт и сейчас. А вот твоя необъяснимая способность общаться и управлять призраками…

— Откуда вы… — пролепетала испуганная Юлия, но Сабрина поспешила её успокоить.

— Знаю, конечно. А как же, милая? Я же родилась задолго до того, как люди начали прятать и уничтожать наследие Мрака. Изгнали чудищ, а потом и ведьм. Поэтому твоя особенность мне знакома, но есть и неприятная новость.

— Какая же?

— Она исходит от Владыки Мрака. Это он наградил тебя этим… качеством.

— Но я никогда не общалась с ним! — возмущённо и обиженно вскричала Юлия. — Я до вчерашнего дня и вовсе не ведала о его существовании!

— Успокойся, милая, — сказала Сабрина. — Об этом невозможно знать. С ним нельзя поговорить, если только он не захочет этого. Давно ты разговариваешь с призраком?

— Четырнадцать лет, — прошептала Юлия. Ей всё ещё было страшно признаваться в подобном. — С тех пор как погибла сестра. Она же и стала этим призраком.

— Её же ты и видишь, с ней разговариваешь, ей управляешь? — уточнила монахиня.

— Да.

— Но без тебя этот призрак не может ничего. Верно? Прости, я слышала ваши беседы, когда ты разговаривала с сестрой.

— Да, — вновь призналась Юлия.

— Это не совсем призрак, — заявила старуха, и Юлия удивлённо подняла на неё глаза. — Или не совсем обычный призрак. Точнее сказать не могу, не знаток. Тебе бы к ведьме...

— Зачем?

— Она бы помогла прояснить сущность силы, с которой ты имеешь дело. По пути к Сизым горам мы как раз заедем в Кагоду и наш храм, надеюсь, он ещё цел, ведь Кагода лежит чуть в стороне от восточного тракта. Но я бы уже сейчас тебе советовала больше общаться с этой твоей сущностью. Может, узнаешь немного нового.

— Я думала, что Ваня — призрак, — неуверенно сказала Юлия.

— Вряд ли, — покачала головой Сабрина, и совершенно серьёзно добавила: — Тенями невозможно управлять. Настоящими призраками, я имею в виду. А то, с чем ты имеешь дело, скорее некая сущность, дарованная тебе Азраидом…

— Что? Но как? — вскричала поражённая Юлия. — Я не чернокнижница!

— Такие силы бывают только у ведьм, милая моя, — грустно сказала Сабрина. — И уже неважно, хочется ли тебе ей быть или нет. Постарайся свыкнуться с этой мыслью, пока неведение и гордыня не убили тебя чужими руками. Враги-то будут уверены, что ты именно колдунья. Поверь. И чем раньше, тем лучше. Вряд ли ведьмой быть хуже, чем мёртвой графиней… А?

Юлия пожала плечами, и до конца не поверила в слова старухи. Девушка была ошарашена, а Ваня, как назло, молчала. Ну ничего, девушка ещё спросит с неё, что это за дела такие?

— Пойдём. Надо выходи́ть сейчас, если хотим затемно попасть в Кагоду. И никому ни слова о своих способностях. Они не оценят. Вон этот Барвоа до сих пор как одержимый орёт, что ты ведьма, не так ли?

— Точно, — согласилась Юлия. — Орёт не переставая…

Они быстро дошли до поляны, где проснулся тролль, и нашли Энцо привязанным к обломанному чудовищем столбу. Некоторое время Юлия рассматривала рытвины на месте груды камней, не в силах поверить, что вековые валуны ушли с поляны сами, оставив за собой гигантские следы, затем направилась к ведьмаку. Увидев женщин, Барвоа разразился яростной и непонятной длинной тирадой. Кажется, он страшно ругался. Всё, что надо было сделать Юлии, это разрезать путы и подвязать длинной верёвкой к седлу Корина. Запястья ведьмака всё ещё были скреплены путами, поэтому сопротивления не ожидалось. Но едва Юлия рассекла путы, как услышала предупреждающий крик Сабрины:

— Осторожно! Сзади!

Юлия резко обернулась и едва успела отбить удар отцовским мечом. Острый клинок лишь благодаря хорошей реакции тела увёл по касательной вилы Виктора. Из-за их тяжести крестьянина мотнуло в сторону, и девушка приставила к горлу бородача лезвие. Он застыл, не предпринимая попытки поднять вилы, но графине всё равно было не по себе. За спиной стоял Канас и другие мужики с орудиями труда, которые при желании могли представлять не меньшую опасность, чем любое холодное оружие. Цепы, грабли, вилы, топоры, косы и всё что попало под руку — палки, камни, оглобли… Позади из чащи леса высовывались женщины и дети. На лицах напряжение, отчего они выглядели страшно, будто невольными наблюдателями, а не хозяевами собственных тел, которыми не управляли. Юлия перевела взор на Виктора, и холодок страха поднялся по спине, закончившись где-то в затылке. Если не обращать внимания на общий вид, а ведь его задел камнем тролль и, кажется, что-то сломал мужчине в грудной клетке, то от его налитых кровью глаз взгляд отвести было труднее всего. Кажется, будто и не человек на тебя смотрит. Нечто звериное и потустороннее выглядывает прямо изнутри, из глубины… нечеловеческой уже сущности.

От страха и усталости рука дрогнула и едва не полоснула лезвием горло Виктора. И Юлия мысленно уже готовилась отправиться к погибшей семье, так как с гибелью предводителя, разъярённые крестьяне попросту разорвут всех причастных на маленькие кусочки, но здесь голос Сабрины, — глубокий и громкий, какой и должна иметь монахиня, — напевно разнёсся по поляне, разлился меж деревьев и затёк в уши бывших прихожан.

— О троллы ваас данке гобинс, — затянула Сабрина на неизвестном языке. — О каас мидс миделтон! Вас-кас данас!

Виктор засмеялся и покосился на монахиню, и не своим голосом сказал:

— Ты думаешь выгнать меня из умов этих слабых созданий в то время как я по праву владею ими, а, Сабрина?

Но старуха не слушала, а, знай себе, тянула заунывную мелодию на необычном языке.

— Тун нанкас таас! Тун киас мидлас! О сарам там варраам! О…

— Я больше не отдам ни тебе, ни Свету ни этих людишек, ни эту ведьму! — Юлия вздрогнула, когда Виктор повернул глаза на неё. Красные и злые, пронзительные и страшные… И Юлия едва не опустила меч. — Она моя! Она создание моего мрачного гения. Она изощрённый способ уничтожить одного смутьяна. Она венец мести! Тёмной и мрачной мести, и я намерен навсегда приручить её душу и заставить её силу сопровождать меня в этом мире! Слышишь, старуха?

Но та всё ещё протяжно и напевно выла слова давно забытого языка, и сделалось заметно, что от странной песни Виктору стало не по себе. Мужик вдруг задёргался и часто-часто заморгал, будто зрение исчезло, а Виктор пытался его прояснить. Следом задёргались и подельники. Крестьяне, их жёны и дети. И они завыли от боли. Страшный стон нескольких десятков людей наполнил лес, просачиваясь меж деревьев, подобно шуму ветра, ищущему свободный от препятствий путь. Юлии хотелось всё бросить и убежать, но то, что девушка окажется беспомощной, когда опустит оружие, заставляло прижимать лезвие меча к горлу Виктора.

— Атан тан сааб ваас коринускас! — продолжала читать древний текст Сабрина, и Юлия вдруг почувствовала, что ей тоже стало дурно. Рука с мечом дрогнула и никак не хотела возвращаться в прежнее положение. Зрение поплыло, и девушка услышала испуганный шёпот Вани:

«Что она говорит?»

«Не знаю, — прошептала Юлия. — Наверное, что-то защитное…»

«Защитное? Да мне плохо от этого! Да и тебе!»

«Мне плохо из-за усталости, — возразила Юлия. — Меня со вчерашнего дня бьют, убивают и пытаются насиловать. Я устала и хочу спать… или умереть».

«Нет! Ты не понимаешь! Это всё эти слова! Останови её!.. — слова призрака казались настолько далёкими, будто Ваню откинули прочь, и она кричала из-за какого-то особо толстого препятствия».

Или Юлия просто теряла сознание и способность слышать не только Ваню, но и вообще всех окружающих. Странная песнь Сабрины тоже унеслась далеко-далеко, и графиня вдруг нырнула в непроглядную темень.

— Не видящие — прозреют! — мрачно изрекла старуха под ужасный грохот, нарастающий позади пленников. Виктор побледнел, съёжился, стал зримо меньше и едва сдерживался, чтобы не побежать, а женщины и дети, да и многие его соратники-мужики с выражением ужаса на лицах вскакивали, бросали вилы, топоры, молоты, косы и удирали сломя голову в лес.

— Стойте! — кричал им вослед Барвоа, но усиливающийся грохот лишь заглушал его вопли. Ведьмак успел обернуться и увидеть чудовище, напугавшее людей, оттого заверещал, словно свинья, тонким и противным голосом, срывающимся на визг. — Спасите! Помогите! Не оставляйте меня здесь!

Юлия до предела повернула голову и скосила глаза, и лишь тогда краем глаза разглядела смазанный силуэт поднимающегося чудовища. Валуны, на которых девушка раньше любила сидеть и греться на солнышке, собирались и склеивались друг с другом в нечто очень и очень большое, и… живое! Две ноги, подобные каменным столбам, мощный скалообразный торс, руки — жёрнова, и голова — любимый камень Юлии с впадинами вместо глазниц и чёрной дырой вместо рта. Там ещё нашло себе приют семейство зелёных ящериц, иногда выглядывающих и недобро смотрящих на мешающую погреться на солнце девушку.

Чудовище, гремя камнями, встало, дико заревело, — вряд ли это именно рёв, так как каменный истукан не имеет связок, чтобы издавать звуки, но нечто внутри монстра загрохотало и загремело, отчего стало похоже на вопль, выдирающий душу из тела, — и резко запустило булыжник в сторону людей. Юлия едва успела повернуть голову, чтобы увидеть, как камень сметает Виктора в тёмную чащу.

— Не верующий, да поверит, — мрачно прокаркала старуха.

Юлия вновь в ужасе оглянулась, каменный великан шагнул к пленникам. Едва он это сделал, графиня громко закричала:

— Спаси нас! Спаси нас! Ваня!

«Убить всех? — спросил призрак, довольный, что его услуги понадобились».

— Нет! — закричала Юлия, чувствуя, как земля дрожит под тяжестью шагающей горы. — Просто спаси! Туши огонь! Бей тролля! Быстрее!

«Так тушить или бить?»

— Ваня! — Юлия закашлялась от дыма и готова была выпрыгнуть из своего тела, чтобы избежать алых языков пламени, уже ласкающих подошвы сапог, но лишь гневалась на призрака сестры и не могла освободиться. — Спаси!..

Призрак исчез, и тут же огонь единым неослабевающим порывом затрепетал в стороны, будто плотный поток воздуха резко ударил сверху. Каменный же великан не отпрянул, а со всего размаху стукнул по привязанным к столбам людям. Но необъятная прозрачная защита, в которую превратилась Ваня, больши́м куполом накрыла огромное кострище и не давало проникнуть внутрь ни огню, ни великану из камней, ни его громадным лапищам, пытающимся убить людей.

Горный каменный тролль не смог схватить добычу, оттого разъярился и взревел, словно стадо разбушевавшихся каменных львов — нотка трения камня о камень явно прослеживалась в звуке. А Энцо вторил чудищу, не переставая дико верещать.

— Заткнись! — крикнула Юлия. — Ты мужик или кто?

— Я ведьмак, дура ты недобитая! — возопил Энцо. — А не корм для тролля! Я пришёл сюда казнить ведьм, а не быть казнённым! Я не позволю тебе лишить меня жизни…

— Ваня, сделай с ним что-нибудь!

«Не могу убивать, занята пока!»

— Да не убивай! Заткни его хоть на чуть-чуть!

Невидимый пузырь, защищавший от огня, дыма и тролля, лопнул прямо напротив Энцо, и его опалило ярым пламенем и захлестнуло потоком чёрного дыма. Ведьмак закашлялся и вырубился.

— Теперь с этим… — Юлия кивнула в сторону тролля. — Сделай что-нибудь с этим каменным зверем!

«Сама не пробовала? — огрызнулась Ваня».

— Я связана! — лишь крикнула Юлия, изо всех сил стараясь разорвать путы, но они держали крепко.

«А я тебя спасаю!»

— Так спасай лучше! — гневно рявкнула Юлия, не обращая внимания на вытаращившую на неё глаза старуху. Сабрина явно что-то подозревала, подмечая творящиеся вокруг странности, но предпочла молчать, помня захлебнувшегося дымом Энцо. — Мочи тролля! А не то спасать скоро некого будет!

Ваня разъярилась, ударила воздухом по кострищу так, что ветки и угли разлетелись в стороны на несколько шагов. Потом, не останавливаясь, превратилась в сэрила и стукнула тролля огромными когтистыми лапищами. Каменный монстр пошатнулся от удара незримого противника. От него отлетели камешки поменьше и мощный нагрудный валун прорезали борозды от невидимых когтей. Тролль яростно загромыхал и со всей дури махнул рукой.

Юлия услышала грохот и треск и почувствовала, как вздрогнул шест, и тут же завертелась вместе с бревном, к которому была привязана, в воздухе. Тролль одним махом сломал деревья с привязанными пленниками, но Ваня как-то задержала поломанные брёвна в воздухе и мягко положила на траву возле края поляны, и взмахом сэриловых когтей, обрезала путы. Потом вновь ринулась на разбушевавшегося тролля.

Пока каменный гигант сражался с невидимым монстром, Юлия, потирая затёкшие руки, помогла встать Сабрине и потянула в лес. Об Энцо она не беспокоилась: тот всё ещё был привязан к бревну и находился в беспамятстве. Если тролль его не тронет, то Барвоа останется пленён, и Юлия спокойно найдёт его потом. А если тронет… что ж, собаке — собачья смерть. Совсем не жалко.

— Бежим! Спрячемся в чаще…

— Ты уверена, что деревья остановят его? — спросила старуха. Юлия не знала, что на это ответить. Жуткий каменный истукан совсем не походил на того, кого могут остановить какие-либо деревья вообще, но тут тролль так дико заорал, что Сабрина первая, не оглядываясь, побежала в чащу.

— Корин! — вдруг вспомнила Юлия о коне и побежала вдоль кромки деревьев к широкому дубу. Корин безостановочно и испуганно ржал, выпучив глаза на каменного гиганта и грызя поводья. Графиня подбежала, рискуя попасть под копыта нервничающего коня, но она не сомневалась ни мгновения. Успела выхватить с седельных ножен отцовский меч, — оружие крестьяне не тронули, наверное, не умели пользоваться или просто были заняты костром, либо же были настолько воодушевлены пойманной в плен графиней, что о мече забыли, — и перерубила верёвку.

— Беги! Спасайся, друг! — крикнула девушка вдогонку сорвавшемуся с места Корину и едва обернулась, как над головой просвистел каменный кулак и с грохотом врезался в двухсотлетний ствол дуба. Воздух наполнился треском и щепками. Они больно впились Юлии в щеку, отчего она, мотая головой, пригнулась и поспешила скрыться в деревьях. Следующий удар раздробил дерево окончательно, и вековой дуб с ужасающим скрежетом завалился в чащу, ломая по пути ветки и другие деревья поменьше. Графиня еле успела убежать за пределы падающей кроны.

— Ваня, ты чего остановилась? — спросила Юлия, стараясь не сбить дыхание. Позади шло каменное чудовище, и деревья трещали, хрустели и ломались под ве́сом тяжёлых ног, будто соломинки. Тролль не отставал и не давал девушке перевести дух.

«Ты побежала, и я побежала… Не могу же я без тебя!»

— Почему не можешь?

«Не знаю, но не могу. Пока ты была в отключке, я действовать тоже не могла. Как и раньше, в замке… Ты спишь, сплю и я».

— Но почему?

«Откуда мне знать? Я же простой призрак. Ты говоришь со мной, я тут как тут, ты говоришь мне что-то сделать, я должна это сделать, ты приказываешь, я выполняю. Нет тебя, нет и меня, будто…»

— Будто ты мой призрак?

«Ага».

— Ладно, — крикнула Юлия. — над этим потом думать будем. Сейчас надо как-то этого гада убить или остановить. Есть идеи?

«Нет. Ты — думаешь, я…»

— Поняла-поняла! — перебила Юлия и, запыхавшись, в отчаянии выдохнула: — Но я ничего не могу придумать! Совсем!

«Надо просто бежать… — подсказала Ваня».

— Ни фига не просто! — воскликнула Юлия, перескакивая через валежник. — Я бесконечно бегать не смогу! Вон уже и просвет. Поле впереди. А там мы перед ним как на ладони! Он же меня…

— Эй! — раздался знакомый голос справа, и голова Сабрины высунулась из куста. — Сюда! Давай скорей!

— Что? Он найдёт нас здесь! — выдохнула Юлия, подбегая, но старуха утянула её в кусты и прижала ладонь ко рту.

— Мы его с толку собьём!

— Но как? — прошептала графиня, ощущая, как трясётся земля. Гигант был уже рядом.

— Смотри, — прошептала Сабрина и мотнула головой к краю леса. — Между деревьями… С твоего коня сняла, решила, поможет.

Там, между двумя деревьями была натянута толстая верёвка.

— Но это не убьёт его!

— Но повалит! — возразила старуха. — И, может быть, выбьет из каменной головы причину его гнева. То есть память о нас.

В этот момент мимо протопал тролль и, как и думала Сабрина, запнулся о натянутую верёвку. Застонали от натуги ломающиеся деревья, затряслась земля, а каменное чудище со всего маху ударилось о землю и... рассы́палось на отдельные камни.

— Что? — возмутилась Юлия, думая, что троллю конец. — Это было так просто?..

— Т-с-с… Смотри, — оборвала её Сабрина и направила лицо графини к полю, где камни уже собирались обратно в каменного гиганта.

— Нет, — прошептала Юлия, но старуха опять заставила её замолчать.

Тролль меж тем собрался из камней, поднялся и как ни в чём не бывало медленно пошёл по полю к ве́домой лишь ему цели.

— Куда это он? — удивилась графиня. Ей было непривычно видеть, как по родному полю у замка ди Ванэско топает, оставляя огромные следы в земле, ужасное и удивительное существо, о которых девушка никогда раньше не слышала. Почему? Не потому ли, что предки решили уничтожить не только их всех, но и память о них? Для детей же оставили смутные знания о Красных Драконах и Оракулах, и то потому лишь, что они спрятались в горах и служили Владыке Справедливости, которого и на свете-то уже, наверное, нет. Раз в этом сомневалась монахиня, значит, и истина недалеко. Очевидно, потрясение было написано на лице Юлии, так как Сабрина улыбнулась.

— К замку ди Ванэско. Он успокоился, когда от удара о землю мысли спутались, а едва сложился обратно, увидел каменный замок. Теперь пойдёт туда, будет пировать, на сколько хватит камней, и расти. Вся жизнь — еда и рост. Здесь доест камни, пойдёт искать в другое место. Пока не вымахает размером с гору. Тогда станет тяжело носить такой вес, он и приткнётся где-нибудь лежать, и заснёт почти навечно… Такие в сущности все тролли.

— Спасибо за помощь, — Юлия повернулась, наконец, к старухе и заглянула в зелёные с тёмными крапинками глаза Сабрины. — Вы монахиня из храма Бала… Бола… Бралансеру…

— Балансору — Владыке Справедливости. Но до недавнего времени церковь называлась Храмом Равновесия. На то была воля короля, когда он избавил мир от ведьм, король же и уничтожает его теперь вместе с храмами.

— Но зачем?

— Не узнаешь, если не спросишь, — пожала узкими и хрупкими плечами Сабрина.

— Значит, пойду и спрошу, — нахмурилась Юлия. — Значит…

— Ты ведь дочь графа? — спросила старуха.

— Да, как вы угадали?

— Виктор сказал. Он знает тебя?

— Они отловили меня, когда я выехала из замка, — тяжко вздохнула Юлия. — Я не причинила вреда никому, а со вчерашнего дня все только и делают, что хотят меня убить.

— Не тебя одну. — Сабрина успокаивающе положила руку на предплечье девушки. — Но вообще людей из Корнуэла можно понять. Их дома вчера грабили и жгли, а близких убивали и насиловали. И, естественно, в них родилась жестокость и проросли зёрна Мрак… Они и меня бы убили, если бы не это чу́дное существо и… ты.

— Я не ведьма! — отрезала Юлия.

— Я этого не говорила, — Сабрина успокаивающе подняла сморщенные руки. — Но, думаю, именно ты помогла мне не зажариться на костре. Ведь тот ветер, что расшвырял хворост, сделал явно не тролль.

— Я не собираюсь об этом говорить! — отрезала графиня и добавила:

— Если хочешь, я провожу тебя до Корнуэла, но потом…

— Я бы лучше с вами дальше пошла, — возразила Сабрина удивлённой Юлии. — Ну а что мне тут делать? Церковь ещё дымится, не прыгать же в головешки? Я хоть и старая, но жить хочу. А на востоке пока остались символы моей веры, связывающие меня со Справедливостью. Последние… Хотелось бы им помочь.

— Красные драконы и Оракулы! — воскликнула Юлия.

— Именно, — кивнула старуха. — И им грозит опасность. Я бы хотела последние дни жизни посвятить им. А идти вместе всё-таки повеселее будет. Да и мой опыт, уверена, нам поможет. Верно же?

— Точно, — согласилась Юлия после долгого раздумья. — Пойдём, вот только Корина разыщу и Энцо захватим, если сможем разыскать…

— Думаю, разыщем быстро, — улыбнулась Сабрина и указала на просеку, проложенную тяжёлыми ногами тролля. — А конь… конь у тебя молодец. Эту верёвку, которую я на деревья намотала, с него сняла.

Корин робко выглядывал из-за дуба, явно не желая верить, что ужасное каменное страшилище отстало и ушло.

— Ну тогда, Сабрина, я могу предложить тебе место на спине этого удивительного скакуна, — ухмыльнулась Юлия и свистнула, подзывая Корина. — Дорога долгая, тебе лучше ехать.

— Что ж, я не против, — кивнула Сабрина.

Голос ещё звучал в голове Юлии, когда внезапно сменился другим. Голосом бородача, который приказал своим подельникам схватить и вырубить девушку.

«Ты была там? В моём кошмаре?» — мысленно спросила графиня, стараясь не обращать внимания на боль в голове и яростный говор бородача. Он что-то гневно кому-то доказывал, но Юлии почему-то сначала нужно было понять, что означает сон или… виде́ние, последовавшее за обмороком. Тягучее предзнаменование или предвестие чего-то дурного, на что намекало это виде́ние, очень беспокоили графиню. Девушка никогда в жизни не видела подобных снов, и вдруг словно события наложили отпечаток на её голову и мысли. Как только погибла семья, развалился замок и все вокруг только и хотят убить её, Юлию посетил ужасный сон и его хозяин. Чёрный силуэт, сливающийся с окружающим мраком, словно был его продолжением. Или… порождением!

«Конечно», — подтвердила Ваня.

«Кто это?»

«Я знаю не больше тебя, — ответил призрак. — Это ведь твой кошмар…»

«Что-то он слишком реальный для кошмара».

«Если тебе и дальше такое будет мерещиться, то я тоже попробую понять».

«А если это не мерещится?»

«Тогда дрянь дело. Любые виде́ния, как говорил отец, означают признак болезни. В первую очередь они сообщают владельцу, что что-то не в порядке с его головой».

«Спасибо, сестра, утешила… Если помнишь, то ты тоже в некотором роде виде́ние, так что выбирай выражения — я не хочу думать, что больна с пятилетнего возраста. Именно тогда я в первый раз увидела тебя! И с тех пор ты не исчезаешь, а почти всегда рядом».

— Вы виноваты! Вы все! — меж тем яростно сказал бородач. Юлия, наконец, решилась обратить внимание на происходящее, подняла раскалывающуюся от боли голову, по которой эти ребята били ногами, и распахнула глаза, стараясь не застонать от боли. Левый глаз до конца не раскрылся, наверное, заплыл из-за налившегося синяка.

Напротив стоял бородач в грязной рабочей одежде. С виду — обычный крестьянин. За ним собрались женщины и дети со следами истязаний и насилия, а остальные мужики таскали из окружающего леса сухие ветки и складывали под ноги Юлии.

Графиня огляделась и сразу узнала место: это лес рядом с замком ди Ванэско, где Юлия любила гулять в компании Вани, и слушать птиц, и не далее, чем вчера, её вынудила уйти отсюда Глория… Сейчас ни одна птица не решалась издать звук. Зато люди не стеснялись. Они расположились на излюбленной поляне Юлии и под сенью лип разбили лагерь, дружно сгрудившись в тени деревьев. Если скосить глаза и заглянуть за плечо, то там обнаружатся огромные валуны давно разрушенной скалы, похожей на лежащего каменного человека.

Но вместо гранитных глыб Юлия уткнулась взглядом в старую женщину, привязанную, как и графиня, к закопанному в землю стволу дерева слева от девушки. Ей под ноги тоже бросали хворост. А крестьянин не унимался.

— Мы вас казним!

— За что же, Виктор? — тихо спросила старушка. Она была одета в простую серую хламиду, а на шее болтались амулеты Справедливости. Возможно, женщина священник в Храме Справедливости, который уже двадцать лет стоял не только в Корнуэле, но и во всех больших городах Тантары. Но почему она тоже связана? Ведь это официальная религия крестьян.

— Ты ни о чём не догадываешься, Сабрина? — удивился Виктор. — И даже мыслей нет, почему мы здесь устроили самосуд над тобой, графиней и этим…

Рядом послышалась возня, конское ржание — значит, Корин не убежал! — и возмущённый крик Энцо Барвоа, которого конь потащил волоком по дороге, когда Юлию сшибли и вырубили. Что ж, судьба подлецов такова — кара когда-нибудь опустится и на их голову, а с Энцо Барвоа вообще пошутила — упрямо не отпустила мерзкого ведьмака, не дала сбежать. Наверное, не одну семью подвёл под казнь. Видимо, занимался этим давно и упорно, и погряз в долгах Справедливости. Вот она и взялась за него…

— Вы знаете, кто я?! А?! Да вы вообще представляете, на кого подняли руку, челядь?!

— Привяжите его рядом, — приказал Виктор, и Юлия увидела брыкающегося Барвоа. Его тоже подтянули к столбу справа от Юлии и привязали. Взбешённый от того, что его вопли никак не влияют на крестьян, он продолжал орать:

— Я ведьмак! Официальный ведьмак короля Эльмира Третьего! И эта женщина, — он указал на графиню, — ведьма! Вы… вы препятствуете моей работе! Вы изменщики! Все здесь! Вы изменяете Эльмиру Третьему!

Один из крестьян стукнул Энцо по лицу, и тот замолк.

— После того, как королевские солдатысожгли наши дома, — спокойно возразил Виктор, — и изнасиловали наших женщин, он нам не король! Мы официально отрекаемся от его власти. Можешь это ему официально передать, — Энцо вроде воспрянул после таких слов, наверное, думал, что его отпустят, но Виктор добавил: — но вряд ли получится, уважаемый ведьмак. Твои угольки будут тлеть в отместку так же долго, как и угли от наших домов и жителей, оставшихся в тех домах! Ты, как и они, сгоришь дотла! Вместе с графиней! — он перевёл взгляд с замолчавшего Энцо на Юлию. Она глаза не отвела, но и не пыталась заговорить. Девушка видела в лицах сидящих за Виктором женщин и детей вселенскую усталость и скорбь и понимала их.

— Она отправится следом за семьёй за то, что граф ди Ванэско навлёк на своих подданных беду! Она ответит за грехи своего отца в полной мере. И мы будем так любезны и не лишим её чести, как это сделали люди короля с нашими жёнами и дочерями!

— А что делал ты, Виктор, когда солдаты Эльмира всё это творили? — прервала мужчину Сабрина.

— Я ждал и готовился! — без тени смущения или сожаления сказал Виктор.

— Ты струсил, — оборвала его старуха. — Ты, как и остальные мужчины вашей деревни, струсил и прятался в лесу, боясь выйти и спасти своих женщин из рук похотливых солдат! Вы даже пальцем не пошевелили, чтобы защитить их или отбить!

— Замолчи!

— Нет, уж дослушай! Вы трусливо отсиделись в лесу! И вместо того, чтобы пролить кровь за своих женщин и отомстить, напали на беззащитную графиню и меня! Возложили на нас вину неведомо кого, а по большому счёту свою вину! Если на то пошло, то вы недостойны своих женщин!

— Замолчи! Закрой пасть, старуха!

— А не то что?

— Канас, — Виктор мотнул головой и мужик, вырубивший Юлию на поле, подошёл к Сабрине и несколько раз ударил её по лицу. Но старуха лишь гордо вскинула голову и сплюнула кровь на кучу сухих веток под ногами.

— Вы только и можете, что бороться с женщинами, да? Можешь не пыхтеть, как старый кипящий горшок! Не надо! Меня этим не впечатлить! Что ты мне можешь сделать? Я старая и не́мощная, и даже огонь меня не пугает! А вас покарает Справедливость!

— Это Бог Справедливости, — вскричал Виктор, — храму которого ты служишь? Ну и где он был, когда Корнуэл терзали безумные солдаты? Где? Тоже струсил? Ты тоже сгоришь, старая потаскуха! Мы принесём тебя в жертву твоему же спрятавшемуся богу! И пусть он хоть что-нибудь сделает для этого мира, а? Пусть спасёт вас троих, раз это несправедливо! Тогда я поверю в него и буду до конца дней каяться в своих грехах, о которых ты тут кричишь, с опущенной головой! А пока я не вижу твоего бога! Для меня его не существует! Око за око, месть за месть, только так… и неважно кому теперь мстить. Убитых не воротишь!

— Виктор, одумайся! — воскликнула Сабрина, пытаясь несмотря ни на что вразумить мужика. — Ты же чаще многих ходил на проповеди в храм. Что с тобой случилось? Твой разум во Мраке! Ты разве не видишь, что творится с миром?

— И что же? — ядовито спросил Виктор и улыбнулся. — Расскажи нам теперь, как бог Справедливости старается всё решить и спасти нас…

— Нет же, дурень! — гневно рявкнула старуха. — Нет её. Справедливости нет! Ты разве не видишь? Нашего бога кто-то пытается убить, если уже не уничтожил!

— Что? — Виктор заржал. — Убить бога? Как? Ты в своём уме, старая? Что же это за бог тогда такой? И зачем ему поклоняться? Зачем следовать пути, им указанным?

— Обычный бог! — возразила Сабрина. — Как и все другие боги. И их всех можно уничтожить! Если ты глуп, как моя старая подруга Астания, то это не значит, что остальные такие же!

— Слышь, стерва!.. — обиженно возопил Виктор. Ему явно не пришлось по душе сравнение с глупой старушкой. — Ты тут думай, что говоришь!

— А ты думай, что делаешь! — парировала монахиня. — Иначе всё одно получается! Глупость!

— Ну так объясни нам, в чём заключается глупость! — яростно крикнул Виктор и выхватил горящий факел из рук Канаса. — Нам же тут совсем непонятно, как быть, когда твоих близких насилуют и убивают! Мы не знаем, что делать-то! Только говори побыстрее, иначе огонь возмездия, или как ты нам пела двадцать лет, — огонь Справедливости, — сожрёт тебя саму!

— Богов на свете великое множество, но в нашем мире главные Аспекс — Владыка Света и Азраид — Владыка Мрака, а между ними стоит Владыка Справедливости, если ты забыл мои проповеди, и соблюдает баланс между ними. Владыку Справедливости ещё называют Весами Справедливости, или Балансором. Он следит, чтобы Боги не перестраивали мир под себя. Можно сказать, он главный между ними…

— И где он?

— Он не может, как и другие боги, появиться на земле, а посему действует через людей. Сестры Справедливости — люди Балансора, наши храмы — его обиталища. И они все находились к западу от Великого Хребта Аспекса, разделившего наши земли в древние времена. В каждом городе, каждой деревне… — и Сабрина принялась перечислять. — В Биндасе и Киорке, Статфиле и Оурдэне, Триде и Катре, Эвендере и Олуоке, здесь, конечно же, в ди Ванэско и в далёком северном Ангонланде…

— С перечислением достоинств, дела не становятся явственней, — заявил Виктор. Чумазые, испуганные и измученные люди за спиной мужика внимательно слушали старую женщину. — Я всё ещё не понимаю, где этот бог. Куда же он делся? И если он главный, как ты говоришь, почему не защитил нас, их… — Виктор махнул рукой за спину на женщин и детей.

— Потому что вы не защитили его храмы…

— Что ты несёшь, дура старая?! — воскликнул Виктор, а за его спиной послышался гневный ропот. — Мало того что раньше я слыхом не слыхивал о других богах, так ещё и виноватым остался в том, что солдаты короля уничтожили мою деревню, убили мою жену и изнасиловали дочь!

— Послушай же себя, Виктор. Прислушайся к сердцу! Ты пытаешься убить невинных людей…

— Невинных? — всё больше распалялся мужчина, а к нему присоединялись возмущённые подельники. Они яростно что-то выкрикивали и даже кидали в распятых пленников ветки. Юлия сквозь туман в голове услышала мягкий голос Вани:

«Давай я освобожу вас. Мне с каждым новым убийством легче. Я становлюсь сильнее…»

«Но ты убиваешь, — про себя ответила Юлия, — поэтому не надо. Эти люди и так много натерпелись…»

«Как знаешь, — с лёгкой досадой ответила Ваня. — Моё дело предложить, а гореть ты сама будешь. И заметь — от рук тех, кого защищаешь».

Но Юлия не верила, что крестьяне дойдут до убийства. Их обязательно образумит эта монахиня. Сабрина. Она очень интересные вещи рассказывала, и Юля внимательно слушала, стараясь вникнуть в давно минувшие события…

— Невинных? — повторил Виктор. — Этот… солдат короля…

— Я не солдат, а ведьмак! — подал голос Энцо, но тут же получил по лицу от Канаса.

— Заткнись и не раскрывай пасть, собака! — рявкнул на него Виктор. — Графиня… приходили за ней, а убивали нас! И ты! Посланник Бога Справедливости, служитель храма Балансора, носитель веры в него… Ничтожная старуха, не способная вызвать своего Владыку на землю ради помощи пастве… Вы невинные? Не смеши! Последний раз спрашиваю, где твой бог? А то ты мне всю Тантару озвучила, от Статфила до Эвендера, а бог настолько слаб, что позволяет своим людям страдать! Где Балансор?

— Он не придёт, — тихо сказала Сабрина и взорвалась гневной тирадой: — Ибо паства о нём забыла! Да, Виктор! Чего вылупился, будто не думал об этом? Последние годы никто из деревни не приходил в церковь, а король начал с дальних. Сначала уничтожил церкви в Статфиле, затем в Оурдэне, и так по всей стране. Наш храм пал последним. Как ты думаешь, много осталось на земле его проповедников? Уже почти нет. Да и меня вы вот-вот сожжёте. Вы сами спустили в отхожую яму его власть над миром, а теперь удивляетесь?

— Чему нам удивляться, Сабрина? Нам бы выжить…

— И для этого вы уничтожаете власть единственного союзника на земле? Единственного бога, чьими силами могла бы восторжествовать Справедливость? Баланс между Владыками Света и Мрака?

— Я их никогда не видел! — Виктор яростно отринул обвинения старухи. — Может, потому что их нет?

— Или потому, что постарались изгнать их из нашего мира? — старуха улыбнулась, заметив тень сомнения на лице Виктора. — Даже легенды и древние сказания о великой битве Богов канули в Лету… Владыка Света принёс себя в жертву в той битве, и пал на землю, превратившись в Великий Хребет Аспекса на востоке — горы, навсегда разделившие запад и восток Мрачноземья. Сизые Горы лишь малая их часть. Горы Хребта настолько высокие, что очень трудно попасть в земли по ту сторону. Так Аспекс обезопасил свою половину от Владыки Мрака, но людям с этой стороны захотелось того же. Наши далёкие предки столетия избавляли земли Тантары от ужасных и, одновременно, чудесных существ и памяти о них, а наши отцы — во главе с королём и графом — от волшебников и волшебниц! От колдунов и ведьм! Думая, что, навсегда избавившись от магии и волшебства, можно изменить мир. Сделать его лучше. Во главе они поставили Храм Справедливости, а любые упоминания Азраида стёрли из жизни и забыли. И этим нанесли ему жуткую обиду. Невозможно силами людей уничтожить бога. Не навсегда. Азраид эти двадцать лет копил силы и нанёс удар. Руками короля и его войска он уничтожил Храмы Справедливости и заставил людей преступить черту между светом и мраком. И теперь мы все обречены…

— Но это же чушь!

— А чушь ли? Теперь скажи, почему древние твари возвращаются?

— О чём ты?

— Например, месяц назад на деревню в Статфиле напали чужаки. Грязные, нечёсаные, жутко злые с копьями и камнями… Никого не напоминает? — Виктор покачал головой. — Эзенки, горный народ, постоянные прислужники колдунов в былые времена… А сколько последнее время свидетельств о странных существах, вышедших из леса, вылезших из-под земли, сошедших с гор, поднявшихся из рек или спустившихся с небес? Сколько? Тебя спрашиваю!

— Всё! Хватит! — неожиданно рявкнул Виктор. — Уже уши вянут слушать эту ересь! Пора вам сгинуть, как и нашим близким!

— Не видящие — рано или поздно прозреют. Не верующие — поверят! — крикнула Сабрина, а мужчина уже действовал.

«Дай мне их убить! — взмолилась Ваня».

— Нет! — крикнула в ответ Юлия и в ужасе наблюдала как факел, кувыркаясь в воздухе, летит в хворост, набросанный им под ноги, а Энцо дико заорал и закашлялся — едкий дым забрался в лёгкие.

— Заткни пасть, старуха! — крикнул Виктор, когда хворост вспыхнул. — Впрочем, огонь сделает это лучше всего! Что… ЭТО?..

Но допросить Энцо Барвоа Юлия не смогла. Он всё ещё лежал без сознания, правда, уже с отпечатком копыта на лице. Видно, когда бравый ведьмак пришёл в себя, ему очень не понравилось, что привязан к коню, и Энцо решил освободиться. Корин же, в свою очередь, без удовольствия отнёсся к суете пленника возле своего бока, вот конь развернулся и отметил Барвоа копытом.

С неподвижным ведьмаком вряд ли далеко уйдёшь. Поэтому Юлия решила переночевать в Южной башне. Она собрала в седельные сумки уже не нужную поверженным солдатам провизию и вместе с отцовским мечом и луком притащила в башню. Там, закрывшись под одной крышей с конём и связанным пленником, относительно спокойно отдохнула. К середине ночи крики со стороны деревни стихли, а к рассвету возобновились и разбудили и Юлию.

«Святые Боги! — мелькнула паническая мысль, когда графиня проснулась. — Неужто это меня вчера ударил конь, а не Энцо? Всё тело болит!»

«Конечно, нет, глупая! — подсказал призрак. — Тебя просто бил солдат. Ничего необычного… последнее время».

Юлия не оценила юмор Вани. Болело не только лицо, по которому лупил кулаками солдат, но и остальное тело, ведь сумасшедший и похотливый вояка выкручивал руки, бил по животу, по бокам и спине, чтобы унизить и подчинить волю юной девушки. Юлию передёрнуло от отвращения и страха. С таким ужасом она столкнулась впервые. Графиня зло зыркнула на Барвоа.

В свете зари, что ослепительными алыми пятнами окрашивала стены и замшелый камень через узкие бойницы, Юлия разглядела не менее злые глаза связанного, но пришедшего в себя Энцо. На его лице красным отпечаталось копыто, под носом засохла кровь. Наверное, сломан.

— Что скажешь? — тихо спросила Юлия, когда подошла и отвесила мужчине звонкую пощёчину. Тот лишь улыбнулся, выдержав удар графини и не отведя наглого взгляда.

— Ведьма, — сказал он и ухмыльнулся ещё шире. — Вот, оказывается, кто ведьма-то!

— Захлопни пасть! — возмутилась Юлия, поднимая руку для нового удара. Девушке срочно хотелось выместить зло на этом ничтожном человеке.

— А то что? — погано захихикал Энцо. — Разгневаешься? Будешь колдовать и ломать мне другую руку?

— Все вместе, — прорычала графиня. — Ты понесёшь наказание за содеянное! Ты искупишь свою вину!

— Какую вину, графиня? — улыбнулся Энцо. — Какую же? Ведь это не я грешен в их смерти, а ты!

— Что?!

— Кто у нас ведьма? А? Это из-за тебя убили твою семью! Это из-за твоей слабости и страха!

— Да что ты несёшь, идиот?!

— Что, правда глаза колет? — продолжал Энцо. — Это ведь ты струсила и не вышла, когда король спрашивал про ведьму. Ты стояла, опустив глаза, когда я велел вас раздеть. Ты знала, что на ягодице младшей сестры есть странное родимое пятно, и позволила его увидеть всем! Ты не выбежала вперёд и не призналась о своей ведьминской сущности, когда Глорию повели на костёр, а остальных приказали казнить на месте! Итак, кто же во всём виноват, графиня?

— Не смей мне говорить такого! — крикнула поражённая в самое сердце Юлия и в гневе занесла для удара руку, но невидимая Ваня перебила сестру.

«Надо ехать. Иначе отстанем слишком далеко от арьергарда. Упустим время».

— Ты права, — сказала Юлия в воздух, так и не ударив Барвоа.

— Да ты ещё и слабачка! — сказал Энцо и заржал. — Не можешь быть твёрдой и нормально допросить. Поэтому никогда от меня ничего не узнаешь…

— Мы по пути продолжим, — пообещала Юлия и кивнула коню. — Правда, Корин? — а потом с улыбкой добавила ведьмаку: — Только вот для тебя скакуна не припасли. Пойдёшь пешком.

— Что?! — Юлия с удовольствием смотрела, как вытягивается лицо Энцо, потом кивнула и вывела коня из башни. Верёвка, связывающая Корина с Барвоа, натянулась и дёрнула ведьмака. Он едва не упал, взвыв диким голосом из-за повреждённой руки, и был вынужден бежать, чтобы не уткнуться физиономией в каменную кладку мостовой и поспеть за конём.

Перед распахнутыми воротами Юлия обернулась на дымящиеся развалины родного замка. За ночь пожар съел просмолённые деревянные перекрытия и крышу, а каменные стены завалились внутрь, подставив взгляду северную и восточную стены с башнями. На одной из башен четырнадцать лет назад случилась трагедия, теперь несчастье случилась со всем замком, будто та роковая случайность с Ваней запустила цепь событий, которые и привели к полному уничтожению семьи ди Ванэско.

«Печально и ужасно», — сказала Ваня. Юлия не могла с ней не согласиться. Едва сдержав рвущиеся наружу слёзы и предательски дрогнувшие губы, девушка резко развернулась к воротам и тронула коня. Корин с удовольствием отнёсся к такому событию, ведь прогулка вне замка всегда вызывала у него радость, и конь уверенно вышел за ворота.

Слева от спускающейся с холма дороги раскинулся графский лес, где Юлия любила гулять под прохладной сенью дубов и лип. Справа поля и пересекающий их старый, почти заросший травой тракт, соединяющий Катру и ди Ванэско. Там же несколько деревень к востоку и Долину Оракулов и Красных драконов, что спряталась посреди неприступных Сизых гор.

В лиге от замка лежал Корнуэл, но выглядела теперь деревня необитаемо. Многие дома почернели, а над другими до сих пор поднимался густой дым. Но на присутствие королевского воинства ничего не указывало. Ни палаток, ни костров, ни людей. Арьергард войска уже снялся с постоя и успел исчезнуть за лесом, пока Юлия собиралась в поход. Надо поторопиться, иначе солдаты скроются, что как раз расходилось с надеждами и планом девушки. Графиня рассчитывала дойти с ними до конечного пункта, к которому армия Эльмира Третьего и направляется. Там-то уж точно можно найти короля. Цель ведь не граф ди Ванэско, а некто или нечто другое.

Но едва Корин прошёл пятьдесят шагов, что-то сильно ударило девушку в бок. Юлия потянулась к луку и попыталась понять, что происходит, когда очень сильный удар сотряс голову. Камень попал в лоб, чуть не лишив девушку сознания. Она пригнулась за широкий бок Корина, стараясь вытащить из ножен меч, но руки не слушались, а мир вокруг расплывался и двоился. К тому же конь поскакал, стараясь спастись от града камней, обрушившихся на него и графиню, но она не удержалась и свалилась с жеребца. Лишь вопль Барвоа, всё ещё привязанного к Корину, разнёсся над полем оттого, что ведьмака потащило за конём по грубой каменной кладке тракта. Они начали удаляться от Юлии, но та едва видела из-за  мутнеющего и уплывающего сознания. Графиня едва понимала, что некто напавший не остановится и продолжит преследование, пока не догонит её, но ничего сделать не могла. Девушка тянула руками траву и едва тащила себя вперёд, по чуть-чуть продвигаясь дальше. Но этого было мало. Мир двоился, троился и множился, картинка то тускнела, то, наоборот, становилась до рези в глазах яркой и излишне насыщенной. Да ещё и Ваня куда-то подевалась. Словно тоже испугалась и сбежала с поля боя, если, конечно, призраки могут бегать и бояться.

Спутанные мысли прервал топот чьих-то ног. К графине подбежали и навалились вонючими, пропахшими гарью и потом телами, начали заламывать руки, и низкий голос где-то рядом сказал:

— Отлично, графского егеря поймали!

Только сейчас Юлия вспомнила, что сняла одежду с убитого мужчины, но это не помогло замаскироваться. Её перевернули, широкополая шляпа свалилась с головы, убранные волосы растрепались, и тот же мужчина присвистнул и провозгласил:

— Охренеть! Это же никакой не егерь! Это одна из дочерей графа! — уплывающее сознание показало три тёмных бородатых силуэта.

— Точно, — согласился второй. — Юлия!

— Вот она нам за всё и ответит! За грехи отца и матери, и за деяния короля и его войска! Канас, выруби бабу!

Юлия дёрнулась, пытаясь увернуться, но один из силуэтов быстро подошёл и пнул её в голову. Мир перестал двоиться. Он просто схлопнулся в непроницаемую для взгляда черноту.

Маленькая девочка была одна. Она стояла в темноте и ничего не видела. Долго не двигалась, пока зрение не привыкло и рядом не проявился призрак сестрёнки. Едва светящееся белёсое очертание маленькой девочки. Она усмехалась, но что-то зловещее было в улыбке, отчего по телу пробежали волны страха, и Юлия поспешила отойти, но не смогла. Сколько бы девочка ни отступала, расстояние до призрака не увеличивалось. Наконец, графиня развернулась и побежала. Гулкие звуки её шагов эхом разнеслись по бесконечному совершенно чёрному пространству и превратились в хохот. Дикий, гротескный смех исполинского существа, живущего где-то рядом, во тьме. Юлия обернулась, но призрак всё ещё был возле неё и улыбался. А смеялся кто-то огромный позади Вани. Некто превосходящий своими размерами всё когда-либо известное Юлии. Девочка стояла ни жива, ни мертва и ожидала. Бежать бессмысленно, пока нечто неизбежное не произойдёт. Смыл в том, чтобы дождаться…

Наконец, во тьме огнём вспыхнули огромные глаза, а мгла вокруг пошевелилась, едва касаясь невидимыми щупальцами девочки. Юлия задрожала и стояла, не в силах двинуться, и смотрела в огненные глаза неведомого титана. Чудовище сощурилось, и во тьме вспыхнул рот. Он расплылся в улыбке, а потом очень внятно произнёс:

— Я главный в этом мире. Я — Властелин Мира. Я управляю всем здесь. Недаром мир назвали в честь меня. И ты моя частичка.

— Нет, — прошептала девочка, а призрак Вани, улыбаясь, повторил за ней.

«Нет».

Огненный рот рассмеялся, ослепительно вспыхнув, эхо хохота потрясло пространство и невидимую во тьме поверхность, на которой стояла Юлия. Девочка едва удержалась на ногах.

— А ты сильная! Но всё же ты моя... моя… моя… м… о… я…

Шум борьбы, доносящийся из замка, постепенно стих, и сквозь распахнутые обитые железом двери валил дым, а на фоне слабого света факелов показалась огромная фигура сэрила. Монстр, не торопясь, вышел из парадной залы и прошествовал к уже одетой в усменные штаны и камзол Юлии, на плечи которой была наброшена куртка из мягкой кожи лесной лани, а на голове треугольная шапка с пером Оникса прятала длинные девичьи волосы от излишне пытливых глаз.

«Отменно оделась, — заметила подошедшая Ваня, и одной рукой бросила к ногам Юлии отцовский меч и лёгкий саранкийский лук с колчаном, полным стрел. — Теперь в тебе трудно разглядеть девушку. Скорее недоразвитого юношу… Но ведь в щуплом теле труднее распознать воина. И враги неприятно удивятся, если ты ответишь им на агрессию. Верно?»

— Я уже пять лет не тренировалась, — флегматично отмахнулась девушка и поинтересовалась: — А этого нельзя было прибить, как и остальных, на месте? — Юлия указала на мужика, которого призрачный сэрил волочил за ногу по камням внутреннего двора. На вопрос девушки призрак легко поднял солдата повыше, и Юлия не смогла сдержать гневный возглас.

«Это ведьмак. Энцо Барвоа. Он лишился чувств, когда невидимая я передвинула в его присутствии стул. В общем, так себе ведьмак. Ведьм может лицезреть только в беззащитных девочках. А когда происходят удивительные вещи, теряет сознание, как чувствительная дама».

— Ну и придушила бы… — Юлия не верила, что может произносить такие слова, пока они сами не вырвались изо рта. Минута в обществе мёртвых на краю погребальной ямы способна изменить взгляды любого.

«Нельзя, он нам нужен. Ценный источник знаний, иначе, как нам понять, что творится в королевстве?»

— Тогда брось его пока, — махнула рукой Юлия, — нам надо решить, что делать дальше.

«Я уже кое-что совершила».

Ваня уронила Энцо и указала на вход в парадную залу, откуда валил густой дым. Замок ди Ванэско горел в очистительном огне, как того и хотел король. Правда, вместе с ещё живыми солдатами, застрявшими на верхних этажах. Юлия едва кивнула в знак одобрения, как Барвоа ожил. И только он ударился о землю, как неожиданно вскочил и бросился на Юлию с тонким и острым кинжалом в руке. Но к его удивлению рука ведьмака застыла вблизи девушки и, как мужчина её ни напрягал, не могла сдвинуться с места.

— Ведьма! — прошипел он. — Истинная ведьма!

— Ты вновь ошибся, ведьмак! — презрительно сказала Юлия и подняла пустые руки. А потом девушка спросила у кого-то за правым плечом мужчины. — А он точно нам нужен?

«Да».

— Тогда сделай ему что-нибудь, — попросила Юлия и уставилась в полные ужаса глаза Энцо. — Чтобы не тыкал острыми предметами по сторонам. К тому же отец обещал ему возмездие…

— Я-я-я… н-нэ-не буду… — заикаясь начал Барвоа, но здесь его рука, держащая стилет, резко изломилась в локте назад, и незадачливый ведьмак заорал от боли, а потом и вовсе затих, лишившись чувств.

— Ты права: так себе ведьмак, — кинула Юлия, носком мягкого ботинка пнув острый стилет. — Там короля не видела?

«Можем подняться на южную сторожевую башню ворот и оглядеться».

— Хорошая мысль, — согласилась Юлия, потом добавила: — Я поднимусь, а ты здесь за Барвоа посмотришь?

«Давай к Корину его привяжем. Твой отец умел тренировать боевого коня. Если Энцо очнётся и попытается освободиться, Корин знает, куда бить копытами, чтобы успокоить ведьмака».

На том и решили.

Юлия подозвала Корина. Могучий гнедой красавиц покорно уткнулся головой в поднятую ладонь графини и тихонько фыркнул, словно понимал, что опасность ещё не миновала, ведь за воротами замка частенько слышалось ржание, но ни один конь, ни одна кобыла не были знакомы Корину. Жеребец мелко дрожал под лёгкими поглаживаниями мягких рук девушки. В глазах отразились луны, а шерсть приняла их оттенок — зелёный с одного бока и голубой с другого.

— Посторожишь? — спросила Юлия, связав Барвоа руки и прикрепив свободный конец к стременам. Конь лишь мотнул головой и принялся жевать сено, заботливо подкинутое графиней.

Юлия не торопилась, ведь уже некуда. Она медленно поднималась по спиральной лестнице и приложила руку к поросшим старым мхом камням, словно хотела впитать фактуру знакомых стен и запомнить надолго. В детстве отец водил девочку наверх, объяснял азы защиты, показывал оборонительные орудия и рассказывал обязанности дозорных. Конечно, караульные в этот раз не справились. Им и не надо было. Король приехал в замок как друг, с малым отрядом авангарда. И лишь застав Кардана ди Ванэско врасплох, они уничтожили солдат графа, его родню и замок…

Правильно. Военная тактика такое предусматривала. Зачем объявлять войну, если можно прийти в качестве друга, а затем одержать безоговорочную победу без единой жертвы среди своих солдат? Странно другое. Ди Ванэско был вассалом и также мог пополнить ряды бойцов или добровольно явиться в замок короля по личному приглашению Эльмира Третьего, где его можно было схватить и прилюдно казнить. Зачем же королю нужно его устранение? Вряд ли Эльмиру такое выгодно. Но результат слишком явен, чтобы его отрицать. Он это сделал с особым цинизмом и жестокостью. Со специальным посылом… Кому?

Это был главный вопрос. И Юлия не находила на ответа, как ни ломала голову.

Лестница медленно вилась вдоль стены вверх, и графине пришлось переступить через двоих стражей башни, пока открытый люк не вывел Юлию на верхнюю площадку. Она на мгновение задержалась на лестнице, боясь подниматься: когда-то давно на восточной башне с сестрой Юлии случилась трагедия. С тех пор прошло четырнадцать лет, а страх, поселившийся в душе́ пятилетней девочки, так никуда и не делся. Лишь разросся, заставляя дрожать от одной мысли о кровле. Она до сих боялась сторожевых башен и их предательских, убийственных плоских крыш…

Наконец, прикусив губу, Юлия вышла наверх и осторожно подошла к краю, где тотчас вынуждена была спрятаться за квадратным мерлоном — каменным зубцом на кромке башни.

Ваня встала рядом и долго смотрела на окрестности замка, а затем заговорила, а Юлия, закрыв глаза, представила, словно видела всё сама.

Вообще, эта связь с призраком появилась ещё в детстве. Как так получилось, Юлия не помнила, а Ваня не рассказывала, но девушке было достаточно, что давно умершая сестра с ней общалась и была рядом, иначе б, наверное, детское сердце четырнадцать лет назад не выдержало, и Юлия отправилась вслед за сестрой-двойняшкой. Но душевную травму графиня всё же приобрела. С тех пор в особенно страшные или эмоциональные моменты жизни память подводила Юлию, и она проваливалась в обморок, после которого ничего не помнила. Последний раз такое случилось в четырнадцать, когда граф, обучающий ребёнка военным искусствам, решил проверить способности Юлии и организовал поединок с пятью опытными стражниками. Когда девушка пришла в себя, то с трудом узнала трупы воинов. А отец, вернувшись от матери, с которой в тот день случились роды, — появилась на свет Глория, — был настолько поражён, что решил никогда больше не учить Юлию военному искусству.

Сколько молодая графиня не выпытывала у отца о событиях того дня и причинах трагедии, ничего не узнала. Но с той поры связь с Ваней стала только усиливаться. Две сестры, одна живая, другая давно умершая, потихоньку затворялись от жизни и родных. Балы, встречи, охотничьи вылазки теперь не радовали Юлию. Обществу своих сестёр она предпочитала общество призрака. И через него узнавала о самых ярких моментах жизни замка ди Ванеско.

Конечно, графиня подозревала, что Ваня, в силу своей сущности, видит и знает намного больше о происходящем в замке, но делиться с сестрой не спешила. Лишь иногда позволяла ей видеть собственными глазами, показывая события от своего лица.

Вот и сейчас, слушая потусторонний шёпот Вани, Юлия словно видела сама.

«В лиге отсюда, рядом с Корнуэлом много палаток, костров, стреноженных коней. Думаю, здесь лагерем встала часть армии короля. Тысячи две не больше. Рубят твой любимый лес, родная. Насилуют женщин на опушке, наверное, крестьяне из Корнуэла. Тихо! — добавила Ваня, когда Юлия услышала об изнасилованиях и начала вставать. — Ты совершенно ничего не сможешь сделать. А с таким отрядом тягаться не готова даже с моей помощью. Если их спасёшь, лишь насторожишь солдат. Они станут крайне подозрительны. — и когда Юлия бессильно опустилась обратно, Ваня добавила: — В само́й деревне пылают дома. Два или три. Скверно всё. Короля не видно, наверное, ушёл вперёд с авангардом».

— Куда? — прошептала Юлия. — Куда он мог направиться?

«Король умотал ещё днём. Куда… Ты, наверное, догадываешься. С его войском они, скорее, уже протоптали новый тракт отсюда и до следующей деревни, а потом дальше. Так что найти их труда не составит».

— За Сизые горы в земли Оракулов и Красных Драконов? — и дождавшись от призрака кивка, Юлия бодро встала. — Чёрт! Что же делать?

«А что ты одна можешь?»

— Я не знаю, что могу сделать против его армии, — печально прошептала Юлия, закрыв глаза руками. — Но я хочу знать, почему это случилось. Если бы король казнил отца за измену, то это бы произошло не так. А в столице — Оурдэне, и без лишних жертв. Без смертей матери и сестёр. Что-то необычное происходит с миром, и я хочу это знать.

«Зачем? Сбежала бы и спряталась. И жила бы себе тихо…»

— Вряд ли теперь получится неслышно, — с сомнением сказала Юлия и подняла влажные глаза на Ваню. — Когда люди вокруг сходят сума, начинается беспорядок, а когда высокородные люди сходят с ума, хаос жалует в каждый дом. А мне кажется, что с нашим королём именно это и произошло.

«Ты решила идти за Эльмиром?»

— А что мне остаётся? — хмуро переспросила Юлия, показав на горящий замок. — Прежней жизни уже не будет, а в новой что делать? Прятаться? Скитаться? Единственное, что мне доступно — месть за семью. Поэтому только вслед за королём. Если не поквитаюсь, то хотя бы присоединюсь к сёстрам. Ты ведь со мной?

«Конечно. Только давай начнём издалека, — попросил призрак. — У нас есть Энцо Барвоа. Его привёз король, не так ли? Чем не источник знаний о нашем дорогом и, кажется, сумасшедшем Эльмире Третьем?»

— А что… — согласилась Юлия. — Мысль верная.

«Конечно, — довольно улыбнулась Ваня. — А ещё я предлагаю не лезть на рожон, а идти за армией короля тайком, стараясь вытянуть как можно больше све́дений из солдат, которые отстанут».

— Наверное, это единственное, что мы можем, — согласилась графиня и отползла от края крыши. О сумасбродстве и невыполнимости идеи Юлия не думала. Её жгло изнутри неукротимое желание и грозило выжечь полностью, если девушка не воплотит его в жизнь. Желание уничтожить короля.