В час ночной, безмолвный, мрачный
Склоняясь над ростком увядшим,
Во дворе фермеры стояли,
Держали древний манускрипт.
Молитву они громко читали,
Покуда весь город спит,
Должны те сделать подношение,
Обряд вершить жертвоприношения,
Дабы обрести благоволение
И отраду от высших сил.
Стояли, преклонив колени.
И удлинялись света тени,
И листья гнал ветер осенний,
И час беспокойства царил.
Лишь звёзд далёкое мерцание,
Луны багровое сияние,
И волка протяжные завывания
Раздавалися вдали.
И дом тот, сумраком повитый,
Туманом, как саваном, покрытый,
В краю виднелся позабытом,
И был один, как сыч сокрытый
От всяких посторонних глаз.
В тот дом у чёрта на куличках
Вовеки путник не войдёт,
Не слышно даже пения птички,
И скрипа деревянных ворот.
Отчётливо припоминаю,
Тогда господствовал сентябрь,
И был день сбора урожая,
О, этот дивный новый день!
Досадно, день выдался холодный,
И сделалась земля бесплодной,
И ни травинки, ни былинки
Не растёт уж много лет.
Молвил старик: "Не трать зря время!
Выпало нам такое бремя!
Почва поганая, гнилая!
И я растить не собираюсь
На этих землях ничего!
Жена вздохнула тяжело.
- О, среброликая Луна!
Можешь ль ты ответить нам -
Отчего на нашей ферме
Гибнут каждый год посевы?
Знаешь ты, как чтим мы землю,
С каким трудом достаётся пропитание?
Клянусь тебе тем синим небом,
Что простирается над нами,
Ничего худого у нас и в мыслях даже нет!
Наполни жизнью цветок сей
И неувядаемой красой!
Крикнул старик: "Идём домой!
Пора поесть!". Ответ - " Пойдём"!
Жена сказала сокрушенно.
Лишь преступили они порог,
И звук раздался приглушённый,
Звук - и больше ничего.
Предметы вдруг задребезжали,
В воздух поднялась посуда,
И двери заперт был засов.
Опять неведомо откуда
Эхом отозвался зов.
"Мне послышалось!" - супруга
Отмахнулась от него.
В тот же миг на всю округу
Повторился странный зов.
- Должно быть, что-то слышу я?
Грохот и шум со всех сторон,
И этот голос, всё твердящий
Одно лишь только слово - "ВО-ОН!".
Подняла глаза в смятении
Жена, а рядом - никого.
Что же за странное видение
В стенах дома моего?
И распахнула она ставни,
И обратила взор в окно.
Тьма царила повсюду.
Тьма, и больше ничего.
Во мрак глубоко смотрясь,
Пёс оскалился, боясь.
Тишина была нерушима,
Была на протяжении веков.
И среди ночного мрака
Крик раздался внезапно
Более злой и сильный,
Сказал он: "УБИРАЙСЯ ВОН!"
Старик же ванну принимал.
От бурного потока вод
Стены лопнули, и пол
Под ним тотчас же провалился.
Обрушился и потолок,
Пара в подвале очутилась,
И поняла, кто ту речь рек:
Призрачная голова без тела
На них сверху вниз смотрела.
О, что за странное видение?
Постой! Пусть сердце на мгновение
Остудит свой мятежный пыл!
С лица суровым выражением
Уставился тот дух на них.
И прожигали сердцевину груди
Глаза цвета вороного крыл!
И об одном лишь он просил.
В этом единственном слове
Весь гнев свой лютый излил.
То был Дух Осенней Луны,
И вновь он велел уйти.
И поражённые тишиной
Нарушенной им столь метко,
Застыли люди, ждав ответа.
- Отправляйтесь в путь! -
Приказал дух, и больше ничего.
Старик ответил: "Несомненно,
Вы разыгрываете нас.
Что ж, шутка ваша удалась,
Но никуда мы не поедем!"
- Убирайтесь с моих глаз!
Призрак произнёс сурово.
А старик нахмурил брови.
Жена спросила: "Что такого
Сделали мы? В чем гнев ваш?"
- В том, что нет подношения
От вас, и брезгует земля
Богатый урожай давать -
Вы потеряли уважение,
Фермерами вас не назвать!
- Я фермер! - закричал старик,
И в этот самый миг
Голос яростный раздался,
Веля, чтоб он из дому убрался.
- Значит, ты за то заплатишь!
Забрезжит лишь рассвет, не - фермер!
Твоё давно вышло время!
Вон! - сказал дух свирепый.
Вон!, - и больше ничего.
И жар поднялся нестерпимый,
И вдруг захлопнулись все двери,
И пот с их лиц стекал обильный,
И превратился дом в плавильню.
Был дом, и больше - ничего.